Честь Афродиты

– Не надо никому разбираться, – осёкся полковник, – мы сами разберёмся. Называйте сумму, какую вы хотите…

– Товарищ полковник, извините, честь…

– Да прекратите мне говорить о вашей чести, понимаешь, – вновь взвился полковник, но опомнился, взял себя в руки. – Короче, товарищи, забудем об этих бумагах, я вам благодарен, в приказе по управлению отмечу и всё такое… Здесь всё враньё. Сколько?

– Для начала… дайте отбой поиска Пастухова и Радченко.

– Отбой? Пожалуйста. Сделаем. Кому? Кто такие, я не знаю… Судимые? Беглые? По какой статье?

– Прямо сейчас нужно. Они москвичи. Не беглые и не судимые… Свидетелями проходят по недоказанному заказному убийству у нас.

– А… – Полковник вспомнил, с какой мысли начал сегодняшний день… Какой ужас, какой прокол! Но невероятно удачное спасение было конечно же дороже разговора с… каким-то… каким-то наглым московским выскочкой. – Хорошо, – удивляясь своей смелости, плевать на ментовскую пенсию и московскую прописку, решительно заявил он. – Только мне нужно пару дней где-то отлежаться, придти в себя, рану… ысс… – полковник коснулся щеки. – Залечить. – И устыдился, глядя в ироничные лица своих освободителей. – Расстройство, понимаете? Шок! Нервный стресс. Я ж не могу таким в управлении показаться, люди не поймут.

– Вот телефон. Звоните дежурному по управлению, чтоб отменил…

– И всё? А… деньги?

– Нам не надо.

– О! – изумился Григорий Евсеевич. – Это, это… – замялся, не нашёл определения. Попытался было руки с чувством спасителям пожать, но не получилось, рук под рукой не оказалось. – Я горжусь вами, – единственное что произнёс он…

– Полковник, не надо…

– Всё-всё, я звоню. Дежурный…

19

За последнее время, именно вчера, всё предыдущее, честно говоря, напрочь померкло, как не со мной было, а вот последнее, которое вчера вечером и сегодня утром, на меня лично, произвели неизгладимое впечатление два факта, именно: сама стрельба! О, это да! Я и в армии любил пострелять, но там, на полигоне, какая это стрельба, это не стрельба, это мелочи, забава. А тут, в темноте, в закрытом помещении – у меня было два двойных рожка, короткими очередями: «33», «33», да веером. А навстречу тебе, тоже из темноты: тра-та-та! тра-та-та! Бах! Бах! Оглушая, и ослепляя… Бах! Бах! Тра-та-та! Тра-та-та! Красота! Фейерверк! А ты в ответ: «Нате, вам, падлы, получайте! «33», «33»… Да громко так! Оглохнуть можно. Так и получилось со мной, на второй очереди я вообще как сквозь вату только слышал. И азарт! Жуткий! Словно черти из меня выскакивали, да! Здорово! Нет, на полигоне со мной такого ни разу не было. Да какой там полигон, ха! Я в настоящем бою побывал. В настоящем. Хотя холостыми… И не испугался нисколечко… Ну, может, самую малость только, в начале. Кто его знает, не проскочила ли у кого парочка боевых… когда магазины снаряжали. Слава Богу нет. Марго гарантировала. Вот, кстати о Марго… Это второе, что меня сразило – и вчера и сегодня: у Марго с ментом оказывается роман. Да! Я заметил. Роман!! Малявка! Же-енщина!! Мелкота, а туда же! Я их сразу раскусил, когда они только приехали. Он – Николай. Молодой естественно, старше меня и её. Лейтенант кажется или старший. Не важно. Он на неё запал. В смысле пялился. Уставится и смотрит… Уставится и… Словно слепой. А у самого идиотская улыбка. Да! Глаз с неё не спускает, и сю-сю-сю, да сю-сю-сю, нас, кажется, и не видит. Словно один тут! И она тоже… глазками так, и ручкой, вот коза! Тоже мне, фотомодель! Да у нас в Москве таких моделей… В одних журналах сколько! Тысячи! О!