Честь Афродиты

Уж больно всё было просто. Хоть в голове и шумело похмельно от выпитой палёной водки, но он нутром чувствовал «липу». На душе кошки скребли. Глядя на «объект» и на своего напарника, он с каждой минутой утверждался в мысли, что это дело для него последнее. Никаких денег и документов он не получит, его разводят. Как только он передаст объект «старшому», немедленно получит кусок свинца в голову, и напарник тоже. Их уберут, зачистят, как падаль, как собак. Кем они, в принципе, по большому счёту «по жизни» и были… Особенно напарник Фокина, как отмечал для себя Король-Фокин. Бывший мастер спорта по джиу-джитсу и вольной борьбе Веня Чемпион, как он себя называл, в весе «за девяносто» килограммов, теперь спившийся ублюдок, похожий на большую волосатую гориллу, с головой-тыквой, широкими скулами, глубоко посаженными злыми глазами – дегенерат – потрясая кулаками, пьяно хвастал Фокину: «Я всё, братан, могу! Хоть башкой его об стенку, хоть глаза пальцами вырвать или пополам разорвать, я ничего не боюсь, пусть только скажут. Я добью его! Ол-ле, ол-ле! Я чемпион! А хочешь, я его опущу или бабку эту трахну? У меня стоит. На всё стоит. И на тебя, Король! Ха-ха… Ты – король, да? А я – чемпион! Два сапога пара. Ха-ха-ха». Фокину приходилось «объект» практически защищать.

У напарника крыша по любому поводу ехала. Особенно, когда пару стаканов водки проглотит. Тут же норовит по «объекту» ногами поработать или кулаками, как на тренировочном мешке. Пару раз Фокин не углядел… Даже сцепился с чемпионом… Едва не задушил напарника. Всё зря. Веня не обиделся, только чаще стал, глядя на «объект», в странной ухмылке лицо кривить, верхняя губа его, при этом, нервно подёргивалась. Король не оставлял уже их одних… Но не звонил «старшему». Не звонил… Себя было жалко. Свою шкуру нужно было спасать, жизнь. Мучился от этого, переживал. Хорошо понимал, на что идёт… Но не звонил. Не знал, как быть дальше. И чем дольше не звонил, тем тревожнее становилось на душе. Ему нужно было на что-то решаться.

Мелькнувшая в иллюминаторе тень, заставила Фокина схватиться за пистолет. Он растерялся, как быть, если это «старшой» или от него? Стрелять… Отбиваться? На напарника можно было не рассчитывать, он спал, как и «объект». Один под воздействием очередного укола со снотворным, другой от жары и пьяного безделья. Поймав тень взглядом в другом иллюминаторе, Фокин узнал в ней местную старуху, которая приносила еды и прочего… Не ставя на предохранитель, Фокин опустил пистолет. Коротко постучав, бабка осторожно отворила дверь переборки. Спрятав руку с пистолетом за спину, Король махнул ей рукой: «Заходи, мать. Чего тебе? Никого там посторонних?..» Бабка отрицательно качнула головой, чуть поморщилась на их жилище, переступила через комингс…

– Проветрить бы… – вновь поморщилась она. – Думаю, может водочки вам, ребятки? Могу сбегать или ещё чего?

Веня на женский голос проснулся, услышал.

– Ага, мать, сбегай, отнеси моего страдальца в сортир или давай вместе сходим… – и, довольный, загоготал…

Бабка, подыгрывая, хихикнула, но про водку повторила громче. Веня живо отозвался:

– Во, бабка, дуй, давай, за водкой! Как раз бы! Да, Король, скажи… Сколько тебе надо бабок? – Чемпион с усмешкой полез в карман за деньгами.

– Не-не, не надо! – замахала рукой тётка. – Сегодня праздник у нас, гостям бесплатно.

– Гы-гы-гы… – загоготал Веня, тяжело поднимаясь с пола. – Что ли сегодня праздник у девчат, да? Сегодня будут эти… чики-ччики, да? Иди-ка сюда, красавица… – Расставив руки в стороны, Веня шагнул к тётке.

Та испуганно спиной попятилась, перешагнула порог…

– Литра вам хватит? – Спросила она. – И закусочки…

– Два литра давай, если у вас праздник. Гуляем на халяву, эх, ма!.. – Веня, имитируя присядку, широко мазнул руками по груди и по ляжкам, и вдруг прикрикнул на бабку. – Ну, чего, грымза, встала? Бегом, тебе сказали, мочка старая!

Тётка исчезла.

Пьянящая жидкость растекалась по телу, туманила мозг, огнём плавилась в желудке, расслабляла мышцы, сознание. Недавние страхи, как и чувство самосохранения, куда-то отступили, спрятавшись за затылком, уступили место слабому, как лёгкий ветерок в жаркой пустыне, и мутному состоянию покоя и уверенности в собственной отрешённости от реальной действительности. Словно его здесь и нет. Нигде его нет. Только если одежда, трусы… Да и тех в кубрике нет. Король завис где-то далеко над всем этим… Над «объектом», кубриком, «старшим». Плевать он на них хотел. На всех. Он сам по себе, они вообще никто, вместе с чемпионом…

Жара в железном кубрике повышалась, тело покрывалось ещё большим потом, мысли, как и движения рук, вязли, виделись словно со стороны, тело наливалось тупой тяжестью, веки тяжелели, глаза сами собой закрывались. Водка…