Честь и кровь

– Его знакомый твой в казначейство позвал, – признался князь с некоторым смущением. – Как узнал, что Ильико с тобой долго дело имел, так и позвал.

– Знакомый? – удивленно переспросил Елисей. – Из казначейства? Это Морозов, что ли? Николай Кузьмич? Он же тут вроде, в Екатеринославе.

– Он самый. Нашел ему место в столице. При охране императорских регалий служит теперь.

– При охране? – растерянно переспросил Елисей. – А как же он, без руки?

– Он командует. Кем-то вроде начальника караула. Там и одной руки хватит, – понимающе вздохнул князь.

«Что-то не помню я такого подразделения в нашей действительности, – подумал парень, старательно вспоминая, кем и как осуществлялась охрана всяких регалий и раритетов».

– Это что, новое что-то? – на всякий случай уточнил он.

– Да. При казначействе специально придумали, чтобы императорские регалии всегда под отдельной охраной были. Уж не знаю, зачем, но Морозов про дело это мне долго рассказывал, – пояснил князь. – Он и людей туда набирал особо. Из тех, кто сумел себя в деле проявить.

– Он сам? – продолжал недоумевать Елисей.

– Не один. Там многие этим занимались.

– Ладно, бог с ним. Так что Ильико? Сможет потихоньку что-то узнать?

– Не знаю. Спросить надо, – помолчав, вздохнул князь. – Я ему письмо напишу. Прикажу искать. Сестру убили. Пусть старается.

– Не так, Дато батоно, – скривился Елисей. – Не надо приказывать. Давай я лучше сам ему напишу, что делать надо. А ты отправишь.

– Я адрес дам, сам отправь, – тут же предложил князь.

– Нет. Не надо, чтобы его со мной связать могли, – мотнул парень чубом. – Пусть письмо от тебя придет. А там листок и от меня будет. Не надо ему рисковать лишний раз. Это только мое дело. Наше, – поправился он, заметив вспыхнувший взгляд князя.

– Не веришь ему? – мрачно поинтересовался тесть.

– Верю. Лишнего риска ему не хочу. Он не женат еще. Детей нет. Погибнет по глупости, кто род продолжит? – моментально нашелся Елисей. – Нет, Дато батоно. Это только наше дело. Он найти поможет, и хватит. Даже если это и вправду кто-то из великих князей, я не остановлюсь. Сам все сделаю. Тогда его это не коснется. Пусть служит спокойно. А наше место здесь. Поедем, дело сделаем, и вернемся.

– Спасибо, бичико, – помолчав, поблагодарил князь. – Сделаю, как ты скажешь.

* * *

Передав сына на попечение тестя, Елисей с головой погрузился в работу, пытаясь таким образом заглушить боль утраты. Князь в первом внуке души не чаял и готов был возиться с ним с утра до вечера, без перерывов. Уходя с рассветом, он возвращался домой уже, когда было темно. Сжевав поданный девочками ужин, он бесшумно пробирался в комнату сына, чтобы немного посидеть у его кровати. А после отправлялся к себе, спать, чтобы с рассветом снова уйти.

За время, оставшееся до сороковин, парень успел крепко увеличить запас собственных патронов, гранат и мин для минометов. И для школы, и для гарнизона крепости. Глядя, как он изводит себя, князь Буачидзе только вздыхал, качая головой, но вмешиваться не решался. Вообще, со смертью бабки Радмилы в доме многое сразу изменилось. Да, девочки, ее ученицы, изо всех сил старались поддерживать прежний порядок, но со смертью травницы из дома словно душа ушла. Именно такое сравнение пришло Елисею на ум, когда он в очередной раз вернулся домой поздним вечером.

«Верно говорят, без старшухи в доме ладу нет, – думал он, равнодушно пережевывая свой ужин. – Видать, не просто так предки в доме ввели должность ключницы. И что теперь делать? Толковую вдову искать, которая сумеет всю эту вольницу к рукам прибрать? Нет, это не выход. Такую женщину найти непросто. Да и ребята еще долго никого не примут».

От грустных мыслей его оторвал князь Дато. Присев к столу, тесть не спеша налил себе чаю и, глотнув напитка, тихо спросил:

– Долго еще мучить себя будешь, бичико? На лице уже одни глаза остались. О себе не думаешь, о сыне подумай. Кто его поднимать станет? А остальные мальчики? Кто их выучит, кто в жизнь выведет, если тебя не станет?

– Работы много, – попытался привычно отговориться Елисей, но князь и слушать не стал. Резко отмахнувшись и едва не пролив при этом свой чай, он наклонился через стол и, глядя парню в глаза, рассерженной гадюкой зашипел:

– Ты меня глупым считаешь? Думаешь, старый дурак ничего не понимает? Нет, Елисей. Все я понимаю. Тяжело тебе в доме. Знаю. У самого душа плачет. Но ты мужчина, а значит, должен терпеть. Ради сына, ради тех, кому надежду дал. Должен. Я всегда тебя мужчиной считал, а теперь, ты ведешь себя, словно мальчишка. Давай теперь ругайся. Скажи, что я не в свое дело лезу, – распаляясь все больше, начал повышать голос князь. – Скажи, чтобы заткнулся…

– Тихо, Дато батоно, Руслана разбудишь, – шикнул на него парень. – Прав ты, отец. Во всем прав. Только не знаю я, как быть. Да и дел вправду много. Не так, чтобы выше головы, но много. Вроде мелочи, а времени отнимают много, – развел парень руками.

Услышав обращение парня, князь вздрогнул и разом растерял свой запал. Глядя на него, Елисей сообразил, что сделал, и, виновато улыбнувшись, пожал плечами: