Честь и кровь

Заменив на боковине пару треснувших досок, Елисей принялся натягивать на кузов кожаную полость. Последним штрихом стала полировка кожаной поверхности. В итоге карета приобрела лоск и почти парадный вид, сверкая начищенными боками. Теперь пришло время обустроить сам салон. Вот тут Елисей решил не мудрить. Сделав отдельно пару сидений со спинками, повесил их на широких кожаных ремнях, что также увеличивало амортизацию и скрадывало качество местных дорог. Точнее, отсутствие их качества.

С задней стороны кареты был устроен багажный отсек, крышка которого запиралась на замок, собранный по эскизу Елисея. Закончив, парень впряг в карету пару коней и, позвав тестя, предложил ему опробовать новый транспорт. Усевшись на козлы, он тряхнул поводьями, и карета легко выкатилась из ворот.

«Что ни говори, а подшипники, великая вещь», – усмехнулся парень про себя, слушая негромкий перестук колес.

Шла карета легко и удивительно мягко. Рессоры из пары листов толстого каленого железа дело свое делали. К ним Елисей придумал что-то вроде амортизатора, использовав сложенные вдвое толстые ремни, которые натянул от кузова к раме. Они скрадывали резкие толчки от выбоин на дороге. Выкатившись из крепости, Елисей остановил свой транспорт и, спрыгнув на землю, заглянул в салон.

– Ну, как тебе? – спросил он, глядя на улыбающегося тестя.

– Хорошо, слушай! Мягко идет. Легко. А быстрее ехать можешь? Хочу на галопе ее попробовать.

– Сейчас попробуем, – кивнул парень. – Часы с собой?

– Конечно, – удивленно кивнул князь, доставая часы-луковицу в золотом корпусе.

Бросив быстрый взгляд на циферблат, Елисей отметил время старта и, прыгнув на козлы, звонко щелкнул нагайкой. Кони взяли с места широкой рысью и, разогнавшись, перешли на галоп. Спустя полтора часа они вкатились на территорию усадьбы, и Елисей, остановив карету, снова спрыгнул на землю.

– Где мы? – удивленно поинтересовался князь, с интересом рассматривая новый дом.

– Усадьба моя. Для семьи строил, а теперь и не знаю, как быть, – вздохнув, честно признался Елисей. – Нино сюда вещи всякие покупала, гнездо вила, я всякое интересное привозил, думал, жить тут станем, а теперь… – замолчав, парень обреченно махнул рукой, не зная, что еще сказать.

– Доделай, сынок, – помолчав, тихо посоветовал тесть. – В ее память. Сам сказал, она этого хотела. А жить… Жить тебе всегда будет где. Не в крепости, так здесь. Не здесь, так в Тифлисе. Мой дом для тебя всегда открыт. Когда хочешь, приезжай. Я слугам накажу, чтобы всегда тебя ждали. Что теперь в моем доме и ты тоже хозяин. Мой дом – твой дом. Помни это.

– Я запомню, отец, – тепло улыбнулся Елисей.

К собственному удивлению, он вдруг понял, что ему и вправду было приятно слышать такие слова от этого сильного, честного человека. Улыбнувшись в ответ, князь еще раз с интересом осмотрел дом и, не удержавшись, попросил:

– Елисей, давай зайдем. Посмотреть хочу, что она придумала.

Кивнув, парень повел тестя в дом. Походив по комнатам и оценив задумки дочери, князь долго молчал, а потом, ухватив зятя за локоть, решительно заявил:

– Ты должен все доделать, сынок. Этот дом памятью о ней станет. Душа ее здесь. Я чувствую.

Елисей вздрогнул, услышав его слова. Ему и самому казалось, что, входя в этот еще не до конца достроенный и оформленный дом, он ощущает какое-то тепло, которое обволакивает его, словно мягкое покрывало. Кажется, что стоит только закрыть глаза, и можно услышать довольный счастливый смех Нино, которая всегда радовалась, приезжая сюда.

– Я доделаю, – помолчав, твердо пообещал Елисей, каким-то непонятным самому чутьем понимая, что так и нужно поступить. – Я все доделаю, как она хотела. И жить мы с сыном тут станем. Пусть растет и видит, как мать его старалась, чтобы ему хорошо было.

– Спасибо, сынок, – помолчав, хрипло выдохнул князь, обнимая его за плечи.

* * *

– Вот такие дела, Котэ батоно, – закончив рассказ, вздохнул Елисей, прикладываясь к бокалу вина.

– Георгадзе сам тебя просил эти слова передать? – помолчав, уточнил князь Дато.

– Сам. И каракового сам отдал. Только кинжал забрал. А что с ним не так? Почему вы не дружите? – осторожно поинтересовался парень.

– Я коней развожу, он тоже. Я их в войска продавал, в гвардию. Он тоже хотел, – отмахнулся князь.

«Понятно. Конкуренция на почве бизнеса», – хмыкнул про себя Елисей и, подумав, спросил:

– А подлости от него ожидать стоит, или он из тех, кому честь дороже денег?

– Так, – решительно кивнул Котэ. – Честь дороже. Раз сказал, так и будет.

– Кто-то в городе уже знает, что с Нино случилось? – вздохнув, задал парень следующий вопрос.

– Нет еще. Завтра объявим. И внука я при всех признаю, чтоб знали, что у князя Буачидзе наследник есть, – вскинувшись, решительно заявил Дато.

– А примут? – помолчав, тихо спросил Елисей. – Он ведь Халзанов.

– Примут, – жестко усмехнулся Котэ. – О том, что Нино признанная дочка, весь Тифлис знал. И замуж она с благословления отца вышла. А что в своем роду ты первый, кто титул получил, даже лучше.

– Чем это? – не понял Елисей.