Честь и кровь

– Сам об этом думаю. Уже всю голову сломал, – скривился Елисей. – Из тех, кто мог знать, что они поедут, я всем верю. Но ведь мы и тайны из того не делали. Караван собирали, гостинцы готовили. Если подумать, то вся крепость знала, что Нино скоро сюда поедет.

– Выходит, есть кто-то в крепости, кто им знак подал, – тихо высказался Котэ.

– Выходит, есть, – мрачно кивнул Елисей.

– Поторопился ты, когда спрос бандитам учинял, – легонько упрекнул его князь.

– Не до того мне было, – глухо выдохнул Елисей, мысленно снова погружаясь в события той ночи. – Хорошо, терпежу хватило о главном спросить. Я ж тогда их готов был голыми руками рвать. Это уж потом я сообразил, что неплохо было бы хоть одного видака живым привезти. Да только все одно не довез бы.

– Почему? – удивился Дато.

Вместо ответа Елисей достал из подсумка магазин от винтовки и, выщелкнув из него патрон, молча протянул его князю, коротко посоветовав:

– На пулю посмотри.

– Что она дает? – внимательно осмотрев боеприпас, уточнил Дато.

– Попадая в тело, раскрывается еще сильнее и раны оставляет такие, что после них не выживают. В руку попадет, оторвет к черту.

– Зачем такие? – мрачно поинтересовался князь, потемнев лицом. Ранение сына все еще доставляло ему боль.

– Для таких вот случаев, – вздохнул Елисей. – Их двадцать три против меня одного было. Спасло только то, что я на них спящих напал. Не успели сразу понять, кто и откуда стреляет. Обычными пулями раненых было бы больше. Тогда мы бы оба там полегли. Да и то один сумел выстрелить, – еле слышно закончил он.

– Не вини себя, – решительно отрезал Котэ, рассматривая патрон. – Ты, что мог, сделал. И даже больше. Видно, так бог решил, – закончил он, тяжело вздохнув. – Я сделаю, как ты просил. Сегодня же людей пошлю, чтобы всех из рода Молхнадзе нашли. Сам пока что делать станешь?

– В табун, к Опонасу съезжу. Надо повидать старика. Как ни крути, а он здесь по моей просьбе оказался. А дальше видно будет.

– Карету возьми, – тут же вскинулся Дато. – На дорогах иногда нападают.

– Я хоть и князь, а карет не люблю, – усмехнулся Елисей.

– Ну, любишь, не любишь, а ты ведь не абрек из глухого аула. Люди знать должны, кто едет, – продолжал настаивать князь.

– Сказал же, не люблю кареты. Нападет кто, только время даром потеряешь, из нее выбираясь. Нет, верхом поеду. Только телегу какую пусть приготовят, гостинцы ему свезти. Ну, или арбу.

– Слушай, зачем тебе телега? – удивился князь. – Ты что, все лавки на базаре скупить хочешь? Есть там все. И овцы для мяса, и хлеб, и зелень, и вино. Сыр любой есть. Что просит, сразу привозят.

– Родичи его всякое передать просили, – развел парень руками. – Что собрали, то и привез. Там только седел ажно три штуки.

– Родичи? Тогда понятно. Будет тебе арба, – отмахнулся Дато.

Слуги принялись накрывать на стол, и Елисей, глядя на это изобилие, с грустью вспомнил дни, когда в этом же доме они с Нино устраивали концерт, веселясь и развлекая всех вокруг. Князь, заметив его взгляд, грустно улыбнулся и, повернувшись к одному из слуг, что-то тихо сказал по-грузински. Парень выскочил из комнаты и спустя несколько минут вернулся обратно, неся в руках гитару. Точную копию той, что когда-то Елисей купил в местной лавке музыкальных инструментов.

– Сыграй, сынок, – дрогнувшим голосом попросил Дато. – Я те вечера тоже часто вспоминаю. С тех пор, как Нино уехала, в доме музыка больше не звучала. Сыграй.

Чуть подумав, Елисей налил в бокал вина и, одним махом проглотив его, взял гитару. Котэ, не спуская с рук мальчика, присел к столу и, угостив ребенка кусочком халвы, разлил вино по бокалам. Они с князем, не чокаясь, выпили, а Елисей, перебирая струны, вспоминал песни, которые пел когда-то для своей жены. Тот вечер затянулся далеко за полночь.

А утром Елисей отправился в горы, к табунщикам. Опонас встретил его с улыбкой и ставшим уже привычным ворчанием. С ходу приметив Карабаира, он первым делом осмотрел коня и только после этого растерянно спросил:

– Это где ж такую красоту урвал? Неужто трофей?

– Подарок, – усмехнулся Елисей. – От князя Георгадзе в дар получил.

– Знаю его, – вдруг кивнул Опонас. – К себе старшим табунщиком звал. Обещал втрое против нынешнего платить.

– С чего бы? – моментально насторожился Елисей.

– Так с той поры, как я тут, в княжеских табунах коней почитай вдвое больше стало, – с гордостью отозвался старый лошадник. – И все почитай чистокровные.

– Это как так? Ты сам, что ли, кобыл кроешь? – не удержавшись, поддел его парень.

– Тьфу, дурень, – усмехнулся в ответ старый казак. – За кобылами пригляд серьезный нужен. Чтобы знать, когда они в охоту входить начинают. И как дело к тому подошло, так сразу ее отдельно от всего табуна держать. А уж когда время придет, тогда и жеребца подпускать. А табунщики местные толком того и не знали. Так. Смотрели только, когда кобыла уж готова была, отбивать от табуна начинали.

– Ишь ты, тоже наука, – качнул Елисей головой.

– Тоже, – фыркнул лошадник. – В энтом деле то самая главная почитай наука. А иначе всю породу загубишь.