Честь и мужество. Рассказы о милиции

Она зарыдала, схватила себя за горло и, попятясь, упала на диван-кровать. Вика сквозь слезы с ненавистью смотрела на нее.

— Водички, водички скорей, — всплеснула руками соседка, но, видя, что девушка не шелохнулась, сама бросилась на кухню. Дав Викиной матери воды, она с осуждением покачала головой.

— От мужчин подарки… В вашем возрасте… Знаете…

— Да какие мужчины?! — грубо оборвала Вика. — Мальчик наш, Леша, из училища… У него день рождения был, вот!..

Глупо она соврала, однако.

— Так это именинникам дарят. — Морщинки хитровато лучились у глаз соседки. — Странно как-то у вас…

— Ему не нужны они… Эти колечки, — буркнула Вика, глотая слезы. — Он и другим девочкам дарил… Не только мне, — опять соврала зачем-то Вика.

— Он что, сам их делает? — сощурилась Нонна Константиновна.

Всего год назад ушла она на пенсию, проработав секретарем судебного заседания без малого тридцать лет. Бдительности у Нонны Константиновны было больше чем достаточно. Энергии тоже.

— Отстаньте вы от меня, не знаю я ничего! — не выдержала-таки Вика, заревела. Бросилась рядом с матерью на диван-кровать, забилась в плаче.

— Дети, дети.. — вздохнула Нонна Константиновна и покачала головой. Но, видя, что мать обняла дочь и что теперь они плачут вместе, еще раз вздохнула и вышла, плотно прикрыв дверь. Она не придала особого значения материнской драме: подумаешь, дочь вернулась поздно с вечеринки!.. Она даже посочувствовала Вике. Однако это не помешало ей наутро сообщить участковому инспектору, старшему лейтенанту милиции Жиганову, о загадочных перстнях, которые раздаривает подружкам какой-то гэпэтэушник Леша.

3

— Привет близнецам!

Оба дружно оглянулись: это майор Красиков окликнул их, проходя с подносом мимо стола. Покивал, осклабился.

— Остряк, — сказал Саша неодобрительно.

— Очинно хочет им стать, — уточнил Володя.

Они опять уткнулись в тарелки. Редкий случай, когда Зуенков и Бибишев обедают вместе. Друзья-то они давнишние, да вот служба у них такая, что вместе побыть почти не удается, хотя их столы в одном кабинете. Говорят, что инспектора угрозыска ноги кормят. Грубовато, конечно, но точно.

— Володь, ты в галантерейных делах смыслишь? — вдруг спросил Зуенков, отодвигая пустую тарелку.

— В галантерейном обхождении, что ли?

— В этом ты смыслишь, я знаю, — хмыкнул Саша. — Я имею в виду бижутерию и прочее.

— А что?

— Какие-то выпуклые перстни. Стекло с объемными цветами. Пытаюсь представить — и не могу.

Володя сдвинул смоляные брови, тронул ус, подумал.

— Наверное, что-то вроде рукояток переключателя скоростей у «Жигулей». Знаешь, пижоны любят такое… Оргстекло изнутри выжигают. Наде хочешь подарить? Саша засмеялся, покрутил головой.

— Ну, ты даешь… Наде.. Из Советского райотдела сигнал. Выплыли какие-то перстни у парня из ГПТУ.

— Ага, значит, лед тронулся?

Зуенков пожал плечами. Подцепил на вилку кусок котлеты, задумчиво поглядел на нее, вздохнул и только тогда ответил:

— Шут его знает. В описи по последнему ларьку, на Стара-Загоре, какие-то стеклянные перстни, кажется, есть. Еще не сверялся. Вполне возможно, что эти как раз оттуда. Вечерком поеду в Советский…

— А за конспектами когда? Договорились же.

— Давай завтра. Время у нас есть.

Оба они учились заочно. Разумеется, на юристов. Володя — на курс впереди, хотя и был шестью годами моложе друга и на погонах имел звездочкой меньше. Саше недавно стукнуло тридцать, он давно уже был папой. У Володи семья была пока в перспективе.

— Что-то аппетит у меня сегодня не тот, — сказал Саша.

— Поразительно, — с сочувствием отозвался Бибишев. — Я, кстати, тоже в Советский район собираюсь. Только завтра.

— Ты Жиганова, участкового, знаешь?

— Толковый мужик. Ты к нему сегодня? Я этот микрорайон помню. В прошлом году…

— Как-нибудь расскажешь. — Зуенков встал. — Поеду с продавщицами поговорю. Есть вроде бы еще след.

— Счастливо, — кивнул Володя. — Привет супруге.

— И твоей будущей — взаимно.

Володя проводил его взглядом. Он считал и не скрывал этого, что ему крупно повезло в жизни, поскольку выпало работать рядом с Александром Зуенковым, старшим инспектором уголовного розыска по особо важным делам. Умный, внимательный к мелочам, цепкий, решительный — и еще множеством эпитетов мог бы украсить Бибишев характеристику своего друга, если бы, конечно, кто-нибудь ее у него попросил. Пока, правда, не просили: несмотря на несколько серьезных дел, раскрытых старшим лейтенантом Бибишевым, он ходил в управлении хотя и не в «зеленых», но еще в «молодых». Впрочем, сама внешность подчеркивала молодость Володи: по-юношески стройная фигура, всегда румяное лицо, «по-песнярски» спущенные вниз и мягкие, словно неуспевшие заматереть, усы. Рядом с рослым, широкоплечим и широколицым Зуенковым он и вправду выглядел юношей.

Неспешно дообедав, Бибишев отнес поднос с посудой на мойку, перекинулся парой фраз с Галиной Павловной из отдела политико-воспитательной работы и поднялся к себе на четвертый этаж. Зуенкова в кабинете не было: уже уехал. Володя протянул руку к телефону, но снять трубку не успел. Открылась дверь, и в кабинет заглянула блондинистая девушка.