Честь и предательство

Лэннет чуть шевельнулся. В районе шеи возникло тянущее чувство. Кабель системы датчиков. Он ворчливо выругался себе под нос. На стене слева от койки был укреплен индивидуальный медицинский регистратор паровианского производства — прибор, в мельчайших подробностях фиксирующий параметры жизнедеятельности пациента. Лицевая панель аппарата размером метр на метр была до такой степени напичкана шкалами, кнопками, экранами и лампочками, что сошла бы за пульт управления звездолетом. Народная молва окрестила ИМР «ябедником». Лэннет терпеть не мог этот мигающий, жужжащий, чирикающий прибор. С его помощью изверги в белых халатах буквально влезали в печенки подключенному к нему бедолаги. В настоящий миг на экране мерцали красные символы, обозначавшие группу крови Лэннета, артериальное давление и ее химический состав. Еще одна панель — приятного голубого цвета — извещала о частоте и глубине дыхания. На зеленой шкале Лэннет прочел значение температуры, измеренной на мочке уха и на лбу. Мигающий желтый транспарант перечислял лекарства (дозы и последний срок введения), аллергические реакции (таковых обнаружено не было) и пожизненный список прививок. Здесь же значилось имя дежурной медсестры. Наморщив лоб, Лэннет задумался над значением ряда цифр золотистого цвета. Таких он еще не видел. Цифры мелькали быстро и тревожно. Как только Лэннет внимательнее присмотрелся к непонятному прибору, единица в одном из окошек сменилась пятеркой, а из чрева устройства донесся заунывный вой. Лэннет подался вперед, пытаясь прочесть слова на экране, и тут же заметил датчик, прикрепленный к его голове рядом с раной. Цифра сразу подскочила до семи, и прибор заголосил совсем уж отчаянно.

Едва Лэннет выдернул датчик из-под повязки, золотистые цифры погасли. Машина издала последний жалобный звук, похожий на вопль кошки, которой наступили на хвост, и умолкла.

У Лэннета сразу поднялось настроение. Впрочем, на панели «ябедника» оставалось еще немало приборов, сообщавших окружающему миру столь интимные сведения о его организме, что в других обстоятельствах они могли бы послужить поводом к взаимным упрекам и оскорблениям. Ходили слухи, что однажды такая вот машинка спровоцировала скандальный развод.

Но даже избавление хотя бы от одного из этих датчиков оказало на Лэннета заметный целительный эффект. Ощущение страха сменилось успокоением, и хотя Лэннет все еще чувствовал тревогу, она мало-помалу отступала, словно зимняя стужа, согретая дыханием весны. Лэннет буквально воспрял духом.

Он попросил воды. Буфет, установленный у окна, ответил на его требование приглушенным бурчанием. Глубокомысленно жужжа, аппарат изучил прописанную Лэннету диету и мертвенным, отбивающим всякий аппетит голосом осведомился:

— Не желаете ли холодной воды, пациент Лэннет? Вам также позволено пить кофе, кофе с молоком, кофе со сливками и обезжиренное молоко. Имеется широкий выбор изысканных фруктовых напи…

— Дайте воды. Обычной холодной воды! — Лэннет понимал, что ему не следует перенапрягаться, и все же выкрикнул последние слова в полный голос. И тут же был вознагражден мучительной головной болью.

Буфет открыл дверцу — Лэннету показалось, что он сделал это крайне неохотно, — и из его глубин выдвинулся поднос со стаканом ледяной воды. Лэннет жадно припал к стакану, только теперь почувствовав, как сильно ему хочется пить. По его приказу буфет втянул поднос обратно.

Лэннет откинулся на подушки, раздумывая, как быть дальше — вызвать медсестру и потребовать, чтобы его отпустили, или попросту встать с постели и уйти. Врачи сойдут с ума, обнаружив, что пациент исчез, а на экранах аппарата мигают нули. Ну и что они сделают? Отправят его к папе с мамой?

В палату с громким жизнерадостным смехом впорхнула Матилиса.

— Наконец-то вы очнулись! Вы прекрасно выглядите, Лэн. Я так тревожилась за вас. Врачи сказали, что эти опухоли угрожают вашему здоровью. Как вы себя чувствуете? Надеюсь, за вами ухаживают как следует? Все эти ночи я не могла сомкнуть глаз. — Она поймала взгляд Лэннета, и возбужденное выражение ее лица чуть заметно изменилось, словно поверхность закипающей воды, готовой перейти в иное состояние. Матилиса уютно устроилась на краю кровати и бросила на Лэннета пылкий взор. Встревоженный, он хотел что-то сказать, но девушка положила палец ему на губы, потом торопливо наклонилась и жадно поцеловала его. Потрясенный, Лэннет замер в неподвижности. Матилиса выпрямилась. В ее глазах отразились сложные чувства, которые она не сумела скрыть. — Мне понравилось, — сказала она. — Я очень, очень долго ждала, гадая, как это будет. Действительность превзошла самые заветные мечты.

В голове Лэннета возникла пульсирующая боль. Он закрыл глаза, думая о Кейси. Его охватили воспоминания, безжалостные и мучительные, словно удары хлыста. Кейси, шагающий рядом по тропе имперского Заказника. Их разудалые кутежи и ночные похождения, задушевные беседы о будущем, которые они вели долгими часами, словно мальчишки на каникулах.

— Между нами ничего не было и не может быть, — сказал он Матилисе.