Честь имею

– Да какие они наши, вон потеплеет, и разлетятся все кто куда.

– Нет, Тимор, наши они уже с потрохами, – возразил сержант и продолжил: – Не уйдут они от графа. Гнать будут, а не уйдут. Вот ты уйдешь, если тебе предложат?

– Ха, спросил! Я что, дурак? Где я еще столько заработаю? А с мечом как нас подтянули! Да и вообще, хорошо мне тут. А ты как, Веленику сватать будешь, или так просто с ней гуляешь? – перевел разговор Тимор на другую тему.

– Так уже засватал, вот через седмицу и обручение будет.

* * *

Сон был тревожный и неспокойный, утро тоже радости не доставило, меня сводили, как и вчера, в туалет, но уже охраняли всем десятком и не отворачивались. Кормить не стали, толмач, когда я спросил его, почему меня не кормят, пробормотал что-то про очищение. Правда, где-то в обед мне дали каких-то кислых ягод и много воды, после чего меня рвало с полчаса. Потом, правда, дали воды прополоскать рот и напиться. На этом все.

Ночь снова прошла тревожно: я вздрагивал от каждого шороха и утром заметил, что стал слабеть. Попав в этот мир и в это тело, я заметил у себя у нового очень быструю регенерацию, но и аппетит в это время у меня был сумасшедший. А если нет питания, то организм начинает поедать сам себя, вот и слабость от этого. И я решил: сейчас поведут оправляться, достаю нож, и или умру как воин, или сбегу, а там будь что будет.

Но вести меня никто никуда не собирался, на все мои вопли никто не обращал внимания. В котел, как всегда, наносили воды, но на огонь не поставили, мужчины, раздевшись до пояса, стали наносить на свое тело ритуальные узоры красной и белой глиной. Так продолжалось часа три, после чего женщины затянули какой-то заунывный напев, хлопая в ладоши в определенных местах, а мужчины принялись топтаться вокруг костра, притопывая ногами. Постепенно ритм убыстрялся, так они кружились еще часа два, пока их не стало шатать.

И тут на сцену выползла старая образина – он тоже была разукрашен, и его лицо напоминало какую-то свирепую маску. Старик тоже стал плясать и бить в бубен, который держал в руках, но его хватило всего на полчаса. По окончании пляски он указал на меня пальцем, и мужчины кинулись ко мне и стали меня раздевать, С теплым плащом они еще справились, но под ним у меня была кольчуга, которая окончательно поставила их в тупик. Чтобы ее снять, надо освободить мне хотя бы одну руку.

Подошел толмач и дед, они снова что-то гыргыркали на своем, после чего толмач перевел:

– Он говорить, – показал он на деда, – не надо убыра, – и толмач замахал руками, – а то бить, печаль.

Я согласно закивал головой: на данный момент у меня были связаны только ноги, я на все согласен, вы мне только руку освободите. Наверное, эти дети природы и вправду поверили, что я как овца пойду на заклание. Один нагнулся, пытаясь поднять подол кольчуги, а других два отпустили мою правую руку, которую держали. Первым я приложил деда, благо стоял почти рядом, затем одного из державших левую руку, и локтем правой – того, что когда-то держал правую руку. Все в пещере взвыли. Одни шарахнулись от меня, другие наоборот, схватили оружие и бросились ко мне. Жаль, ноги были связаны, а я в горячке забыл про это и, попытавшись сделать шаг, запутался и стал падать на бок.

И в это время в пещеру влетели три сгустка тьмы. Трехголосый рев взбешенных таргов был для меня сейчас самой лучшей музыкой.

– Алый, стой! – только и успел я крикнуть.

Тарги остановились, окружив меня, рыча, и в раздражении били себя по бокам хвостами. Народ в пещере сбился в углу и завывал.

– Ночка, притащи мне того в малахае, – указал я на толмача.

Ночка подошла и, ухватив его за одежду, пятясь, потянула в мою сторону. Я тем временем, кое-как дотянувшись до ножа в сапоге, достал его и разрезал путы на ногах. Снова почувствовал себя на свободе, стал прежним Алексом тан эль Зоргом.

– Где вчерашние кабанчики? – первым делом спросил я толмача.

Он, как китайский болванчик, закивал головой и с опаской указал на выход из пещеры.

– Давай тащи, и побыстрей. – И, указав на толмача Ночке, сказал: – Попытается сбежать – можешь съесть.

Кабанчик был уже со снятой шкурой и разделан.

– Скажи, пусть кто-то поджарит хороший кусок мяса для меня, а им, – я кивнул на таргов, – я сам дам.

Нож, хоть и из булата – это не топор, но я справился. Отхватив две задние и одну переднюю ногу, дал их таргам, и пока жарили мне мясо, смотрел, как они едят.

Видно было, как они устали – бока опали, даже ребра проглядывают под шерстью, пусть и не сильно. Наверное, не один день бежали… Как они могли узнать, что у меня неприятности, и как могли меня найти в этой глухомани? Ведь, наверное, и запах за это время выветрился! Как же мне повезло встретить их, они никогда ведь не предадут, это мои самые верные и преданные друзья!