Честь семьи Лоренцони

– Теперь… Все, что у него осталось, это племянник. – Брунетти почувствовал, что ступил на зыбкую почву, поневоле затронув больной вопрос; ведь и у графа Орацио не было сына, который продолжил бы его род, не было даже племянника, чтобы продолжить его дело. У него была только дочь, да и то замужем за человеком, гораздо ниже ее по происхождению, полицейским, которому никогда не подняться выше звания комиссара.

Страшная, жестокая война, которая толкнула отца графа Лудовико на преступление против человечества, по сути дела на геноцид, вынудила отца самого Брунетти, вступив в ряды пехотного полка в звании капитана, отправиться в Россию для борьбы с врагами Италии в ботинках с бумажными подметками. В результате битва с суровой русской зимой была проиграна; и те немногие, кому удалось выжить, а среди них и отец Брунетти, провели не один год в сталинских лагерях. Тот седой потерянный человек, который вернулся в Венецию в 1949 году, прожил остаток своих дней на капитанскую пенсию; дух его был сломлен, и Брунетти, будучи еще мальчишкой, видел, что это уже не тот веселый, жизнерадостный человек, каким когда-то был его отец.

Отгоняя тяжелые воспоминания о войне, о том, какую роль она сыграла в судьбах самых разных людей, ломая и коверкая их жизни, Брунетти решил сменить тему:

– Я тут попытался поговорить с Паолой…

– Попытался?

– Это не так-то легко.

– Сказать кому-то, что любишь его?

Взволнованный тем, что графу так легко удалось угадать его мысли, Брунетти не нашелся, что ответить.

– Гвидо?…

– Да? – Брунетти приготовился выслушать горький упрек, но… в трубке вдруг повисло нелегкое молчание. Наконец граф решил нарушить тишину:

– Я тебя понимаю. Тогда… В общем, я не хотел тебя обидеть.

Граф больше ничего к этому не прибавил, и Брунетти расценил его слова как извинение. Он подумал, что в течение долгих двадцати лет они избегали говорить о том, что, хотя его брак и сделал их родственниками, друзьями они так и не стали; и вот теперь – подумать только! – спустя двадцать лет граф предлагал ему свою дружбу.

Пауза опять затянулась. И вдруг граф сказал:

– Будь осторожен с этими людьми, Гвидо.

– С Лоренцони?

– Нет. С теми, кто похитил их сына. А ведь он был смирный, как овечка. И Лоренцони могли заплатить им выкуп. Я просто забыл тебе рассказать. А ведь говорят, что…

– Что?

– Один мой знакомый сказал, что он якобы слышал, будто кто-то предлагал им деньги.

– Всю сумму?

– Да, ровно столько, сколько требовали захватчики. Под немыслимые проценты, разумеется. Но, в любом случае, деньги ему предлагали.

– Кто?

– Не важно.

– А вы сами в это верите?

– Да. Потому что не сомневаюсь, так оно и было. Но они все равно его убили. Я уверен, Лоренцони нашел бы способ передать им деньги; но они убили его прежде, чем он успел это сделать.

– А как он, по-вашему, смог бы это сделать? Он был под постоянным наблюдением; полиция не спускала с него глаз. – Брунетти знал об этом из материалов дела; не только сами Лоренцони, но и их вклады находились под пристальным наблюдением со стороны блюстителей правопорядка.

– Гвидо, ты же сам знаешь, людей у нас похищают чуть ли не каждый день и получают выкуп; и в большинстве случаев в полиции об этом и не догадываются. Это не так уж сложно, было бы желание.

И Брунетти знал, что это правда.

– А вы не знаете, он… или они… словом, те, кто предлагал графу деньги, как-то связывались с похитителями?

– Нет. После второго письма наступило затишье, и деньги ему не потребовались. Ты сам это знаешь.

Из материалов дела следовало, что в полиции не знали, что и думать: никаких зацепок, никакой информации от тайных осведомителей, даже никаких слухов! Мальчишку схватили средь бела дня, и он пропал, исчез, словно растворился в воздухе, и полиция так и не смогла напасть на его след до тех пор, пока его, а точнее, то, что от него осталось, не обнаружили на каком-то заброшенном поле.

– Вот поэтому я и говорю тебе: будь осторожен с ними, Гвидо. Если они убили его, зная наверняка, что получат деньги в любой момент, тогда… это страшные люди. Опасные люди.

– Я буду осторожен. Обещаю вам, – сказал Брунетти. Его вдруг резануло: как часто он, не отдавая себе отчета, говорил те же слова дочери этого человека. – И… Большое вам спасибо.

– Не за что. Если услышу что-нибудь новенькое, непременно тебе позвоню. – И с этими словами граф положил трубку.

Какой смысл похищать человека, чтобы потом отказаться от денег? – недоумевал Брунетти. Состояние здоровья Роберто накануне похищения, судя по рассказам очевидцев, вряд ли позволило бы ему оказать сопротивление или попытаться бежать. Он был весьма удобной жертвой для своих похитителей; но, несмотря на это, они убили его.

А тут еще эти деньги. Невзирая на усилия правительства, необходимая сумма была у графа в руках; а ведь граф был человеком искушенным, и у него было достаточно связей, чтобы найти способ передать их похитителям.