Честь семьи Прицци

За обедом в «Шрафтс» Айрин продолжала обдумывать предложение Винсента. Высокий гонорар это плюс. В сумме с гонораром за вчерашнее похищение Филарджи получится больше, чем официальный годовой доход президента США. С другой стороны, убийство Чарли нельзя возместить никакими деньгами, потому что он незаменимый. Как бы ей хотелось за эти сто кусков вместо Чарли пришить Винсента! Придется, наверное, вернуть аванс и смириться с тем, что сто тысяч проплывают мимо. Можно было бы сразу убрать Винсента, но всегда сохраняется шанс, что его закажут, и чем выполнять работу бесплатно, не лучше ли подождать? Принимаясь за куриный салат, она задумалась о любви. Неужели есть на свете человек, который стоит дороже ста тысяч? Что можно купить на Чарли? Чарли — это роскошь. Она любит роскошь, и не только любит, но и покупает. Каждую ночь она платит за роскошь Чарли своим телом. Нет, все замечательно, лучше не бывает, наверное, это и есть любовь, но она все–таки платит. Она платит, готовя ему еду. Она платит, живя в Бруклине вместо Калифорнии, где остался ее «гоцци». Словом, Чарли — это роскошь, которая обходится ей недешево. Да еще эти сто тысяч, уплывающие из–под носа. О боже! Айрин вспомнила, как ее мать, бывало, валялась в углу их вонючей чикагской квартирки, избитая отцом. Что же это за любовь такая, которая заставляет столько лет уживаться с чудовищем? Может быть, она тоже теперь жертва любви, если отказывается от ста тысяч?

Глава 28

Через несколько дней после встречи с Винсентом позвонила Мэйроуз и сказала, что дон Коррадо желает видеть ее сегодня в пять часов. Было два часа дня, и Айрин пылесосила и собиралась снять и выстирать шторы, потому что Чарли утром пожаловался, что они уже целый месяц висят нестираные. Стирку, понятно, пришлось отложить. Когда Айрин спросила, как добраться к дону Коррадо, Мэйроуз предложила ее подвезти, но Айрин, помня слова Чарли, сказала, что не стоит тащиться в такую даль. Тогда было решено, что Айрин возьмет такси и приедет в отель «Пик», что на Бруклинских высотах, и они встретятся в холле без четверти пять.

В четыре часа она позвонила Чарли, чтобы предупредить о поездке.

— На кой черт ему это понадобилось? — удивился Чарли. — Не понимаю.

— Может быть, он просто хочет проявить радушие, — сказала Айрин, — поприветствовать нового члена семьи.

В такси она обмирала от страха, боясь, что столкнется с Винсентом. Она хоть и видела Винсента всего два раза в жизни — на свадьбе Терезы Прицци и в Пали–парке, но это было чертовски много за столь короткий срок. Ей бы не хотелось, чтобы ему объяснили, кто она такая.

Мэйроуз, красивая и веселая, уже ждала ее. Пока они поднялись к дому Сестеро, болтая о Чарли, Айрин думала, что более милой девушки, чем Мэйроуз, ей еще не доводилось встречать. Она предложила потом отвезти Айрин домой, но та снова отвертелась, сказав, что они договорились встретиться с Чарли, чтобы поужинать где–нибудь в городе.

Вооруженный охранник у дверей передал Айрин Амалии, которая проводила ее наверх в комнату дона. Старик обрадовался, увидев ее, и попросил Амалию поставить стул поближе, чтобы во время разговора он мог держать гостью за руку.

— Вы очень красивы, — сказал дон Коррадо, когда Амалия вышла. — И как неожиданно все случилось.

— Да мы и сами не ожидали, — весело отвечала Айрин, — на нас разом что–то накатило.

— Понимаю, — дон Коррадо потрепал ее по руке, — ведь и я был когда–то молод. Но меня ваш брак обеспокоил.

— Почему?

— Как бы вы ни были мне симпатичны, милое дитя, но факты упрямая вещь. — Дон Коррадо говорил по–английски медленно и с сильным акцентом, но Айрин хорошо его понимала. — Люди Престо Чиглионе в Неваде посмотрели на ваши фотографии и говорят, что вы убили Луиса Пало. — Он крепко сжал ее руку и улыбнулся, глядя ей в глаза.

Айрин лишилась дара речи. Она почувствовала, что тонет, и вся ее жизнь пронеслась у нее перед глазами.

— При иных обстоятельствах, — ласково продолжал дон Коррадо, — я бы передал вас людям Винсента, потому что такие вещи не должны остаться безнаказанными и вор должен заплатить. — Айрин не могла унять дрожь в руках, не могла отвести взгляд от его холодных маленьких глаз. — Но поскольку вы жена моего внука и сына моего старейшего друга, то я, средь благодатной тишины этой комнаты, обратился к Господу, прося указать мне путь милосердия в отношении вас.

— Что я должна сделать? — спросила Айрин. — Только скажите.

— У вас половина из семисот двадцати тысяч.

Вопреки здравому смыслу и всем своим принципам, Айрин кивнула.

— Чарли ваш подельник?

— Нет! Он поверил мне, когда я ему сказала, что Маркси сам разделил деньги. Он не знает, что я действовала вместе с Маркси и Луисом. Он не знает, что я убила Луиса и забрала все деньги, что Маркси и в руках их не держал. Он думает, что я просто указала ему место, куда Маркси спрятал половину. Сначала он подозревал меня, но потом решил, что я ни в чем не виновата, что я не могу быть виновата, иначе он на мне не женился бы.