Честь семьи Прицци

Свобода выбора — это не свобода, а независимость.

А она хочет быть действительно свободной, и сделает для этого все. Все…

* * *

…Никто не смог бы назвать Чарли Портено излишне прихотливым человеком. Одежду он покупал либо в «Лорд и Тейлор», либо в «Бергдорф Гудмен». И уж совсем редко шил ее на заказ.

Обувь носил мягкую, кожаную, от Гуччи. Галстуки от Диора. Запонки приобретал у «Фортуноффа».

В еде Чарли был демократичен и непритязателен. Если его друг или спутница предпочитали итальянскую кухню — хорошо. Нет — прекрасно, он вполне может обойтись американской или какой-нибудь другой. Китайской, французской, русской. Для Чарли это не играло решающей роли. Главное, чтобы все было вкусно. В этом Портено-младший отличался от своего отца, который посещал только итальянские рестораны и вообще сходил с ума по настоящей пицце или хорошо приготовленным спагетти «Болонья» с говядиной и помидорами. Единственное, в чем сходились отец и сын, так это в том, что настоящий мужчина должен есть много мяса. И Чарли, и Энджело любили мясо. Но это и все. И если Энджело предпочитал телячьи отбивные по-милански, ну, в крайнем случае, лангет или филе-миньон по-неаполитански, то Чарли было абсолютно плевать, по какому именно рецепту приготовлено мясо. Он с одинаковым аппетитом мог съесть французский провансальский бифштекс, китайскую жареную свинину с перцем, баранину по-арабски или обычный американский ростбиф. Главное, что это мясо и оно вкусно приготовлено.

Ресторан, в который привезла Чарли Айрин, оказался итальянским. Портено оценил деликатность своей спутницы. Ресторанчик был небольшим и очень уютным. Открытая веранда, окруженная: грациозными пальмами, калифорнийскими платанами, смыкающими свои зеленые кроны над красной черепичной крышей основного помещения и, отчасти, площадкой, давая прохладную тень, выходила на океан. Величаво-спокойный, темносиний у горизонта, он светлел по мере приближения к берегу, становясь лазурным, с редкими вкраплениями розово-бурых водорослей. Его волны мягко накатывали на песок, выбрасывая невесомые клочья белой пены. Мельчайшие брызги сверкали в солнечных лучах, а океанская гладь казалась покрытой россыпью драгоценных камней, блестящих, переливающихся слепящими всполохами на ровных гранях. Золото песка плавно перетекало в сочную зелень травы. Красно-коралловые бугенвилии и пурпурные кружева джаканард плотно обступили белую эстраду, на которой маленький оркестрик наигрывал рондо. Шелест прибоя и звуки музыки заполняли ресторанчик и поднимались вместе с волнами согретого солнцем воздуха к зеленым кронам деревьев.

Сидя за небольшим столиком, Чарли и Айрин разговаривали, наслаждаясь действительно отличным обедом, входе которого выяснилось, что Айрин прекрасно разбирается в итальянской кухне, да и не только в ней. Потягивая белый «чинзано», они болтали о разных пустяках. Чарли сегодня был в ударе. Он много шутил, смеялся и несколько раз приглашал Айрин танцевать. Она охотно соглашалась, и они плыли, кружась в лазурно-пурпурнозеленых красках калифорнийской осени, больше похожей на разгар лета. Айрин оказалась прекрасной собеседницей, проявляя великолепную эрудицию и отличное чувство юмора. Она умела слушать, что не часто встречается в наше время. А еще Айрин умела рассказывать, тщательно подбирая нужные слова к создаваемому ею образу. Ей удавалось это настолько тонко, что Чарли слушал, раскрыв рот. То, о чем она говорила, представало перед ним, будто цветное кино на огромном экране.

Через два часа они знали друг о друге все. Кроме нынешней работы Чарли. Айрин поняла: по каким-то своим причинам ему не хочется говорить об этом, и деликатно не затрагивала эту тему.

День быстро близился к вечеру. Белый солнечный диск стал мягкого желтого цвета, и закатные алые мазки уже зтронули его нижний край. Ватные покрывала облаков, висящих над горизонтом, почти касаясь кромки воды, окрасили сиренево-розовые тона. Вечер придавал миру лирично-романтическое очарование, навевая мысли о дальних странствиях и теплом южном бризе. Воздух наполнился густым ароматом цветов, став более осязаемым, плотным, хотя и сохранившим кристальную чистоту.

— Знаете, Айрин, — вдруг сказал Чарли, — должен вам признаться. Я потерял сон. Я — взрослый человек… Хм, можно сказать, я где-то уже даже человек в среднем возрасте… Но… никто никогда не действовал на меня так, как вы. Я люблю вас, Айрин. Что еще тут можно сказать? Я люблю вас.

Ее пальцы чуть крепче сжали его ладонь. Она улыбнулась. Едва-едва, только самыми уголками губ.

— Я тоже влюблена в вас, Чарли.

— Нет, — качнул головой он, — «влюблена» не годится. Влюблена — это временно. Нужно, чтобы человек любил. Можно влюбляться, а потом разлюбляться. Я читал о таких случаях в журналах. Там говорится, что влюбленность — это действие определенных гормонов. Временное. А кому нужно что-то временно…