Честь семьи Прицци

— Ну, тогда… — Айрин на мгновение замолчала, а затем быстро продолжила: — Тогда, я тоже люблю вас, Чарли. Мне кажется. Я не пытаюсь увильнуть, — торопливо добавила она. — Просто мне никогда не приходилось произность этих слов. В тот раз все было по-другому. Ни разу в жизни я не думала об этом. Мне просто казалось, что меня кто-то должен опекать, заботиться, оберегать. Но сейчас… Чарли, я люблю вас.

— Что это они играют? — Чарли кивнул в сторону оркестрика.

— Рондо.

— Я никогда не забуду его. Никогда не забуду твое платье, никогда не забуду сегодняшний день и эту мину-

ту. Я буду помнить самую мельчайшую подробность. Где бы мы ни находились. Когда заиграют этот вальс, он будет нашим.

Айрин улыбнулась. Светло и радостно…

… Вы знаете, что такое неистовство? Вы даже не можете представить себе этого в той мере, в какой познали его Чарли и Айрин. Ночь, словно специально для них торопливо скрывшая город от постороннего взгляда, застала их лежащими на огромном персидском ковре, устилающем пол в огромной квартире Айрин. Охваченные дикой, всепоглощающей, сжигающей тела страстью, они любили, выпивая друг друга в жарких безумных поцелуях.

Быстро вращался черный диск пластинки. Стонали скрипки, яростно выдували медные, беснуясь отсчитывая секунды тактами Бизе. Бледно-желтая луна заглядывала в окна, распахнутые, чтобы хоть немного остудить эту горячечную страсть. Ночь сводила с ума. Она просто была создана для любви. Смешавшись с хриплым дыханием и стонами людей, бравурные звуки музыки уносились в чернильную темноту неба.

Пламя свечей отбрасывало на стены колеблющиеся призрачные тени, изгибающиеся в воздушном танце. Звезды сплели свои золотистые узоры над горами Сан-Габриэль.

Шнур телефона, вытащенный из розетки, тоскливо свисал с полочки черной глянцевой змеей.

Шампанское, разлитое по бокалам, слегка пузырилось на прикроватном столике. Им можно было утолить жажду, но оно так же вновь возбуждало утоленную страсть.

В какой-то момент, когда Чарли и Айрин затихли, лежа в объятиях друг друга, он странно осипшим голосом неожиданно сказал:

— Айрин, выходи за меня замуж…

Она приподнялась на локте и заглянула в его черные, горящие огнем глаза.

— Выйти за тебя замуж? — Айрин улыбнулась и тряхнула головой. — Я согласна, Чарли. Да, я выйду за тебя замуж.

Она засмеялась и приникла к губам Чарли в долгом поцелуе.

— Я выйду за тебя замуж, — вновь повторила она, с неохотой оторвавшись от него.

— Уаааоооо… — только и мог восторженно прошептать Чарли, расплывшись в счастливой улыбке…

* * *

…Стюардесса, молодая симпатичная девушка, взглянула на одинокого пассажира, сидящего в салоне первого класса «локхида-электра» авиакомпании «Дельта», следующего рейсом Лас-Вегас (Международный аэропорт Маккарейна) — Нью-Йорк (Аэропорт Ла Гвардия). Пассажир читал «Лас-Вегас Сан», а на откидном столике лежало несколько журналов, в числе которых «Бизнес уик», «Мани» и «Тайм».

Стюардесса несколько раз проходила мимо, но пассажир обращал на нее не больше внимания, чем на пустые ряды кресел. Это было довольно странно, ибо стюардесса считала себя очень красивой — и имела на это все основания — и привыкла к тому, что за полет один-два человека пытались назначить ей свидание. По случаю раннего рейса странный пассажир летел в первом классе в гордом одиночестве, а это — опять же — в ее понимании, должно было располагать хоть к каким-то разговорам. Но мужчина отличался редкой молчаливостью. Он ни разу не обратился к девушке с вопросом, ничего не заказывал, а просто сидел, уткнувшись в свою газету.

На вид ему было не больше сорока пяти. Отличный оливково-золотистого цвета шерстяной двубортный костюм выгодно подчеркивал спортивную фигуру. Кристальной белизны рубашка «Эрроу», строгий однотонный галстук от Джона Филлипса, золотая булавка, мягкие коричневые туфли от Пье Терра и нефритовые запонки — все это говорило о достаточно серьезном финансовом положении пассажира. Тонкий аромат «Кельнской воды № 4711» ненавязчиво плел вокруг него свою невесомую ауру. На среднем пальце правой руки красовался тяжелый перстень с довольно крупным бриллиантом. Мужчина курил «Лаки Страйк», пользуясь платиновой зажигалкой «зиппо». Запястье его охватывал браслет золотой «Омеги». Седые волнистые волосы красиво уложены в аккуратную прическу. Чувственное умное лицо сейчас выглядело достаточно суровым. Темные брови сдвинулись к переносице. Тонкие губы сжались, превратившись в узкую нить. Ровный, словно выточенный, нос, чуть-чуть широковатые скулы и высокий лоб дополняли картину.

Пассажир ей понравился. Было в нем нечто такое, что делает мужчину чертовски привлекательным. Какая-то странная неуловимая красота и сила, отличающая настоящего мужика от смазливых маменькиных сынков, только и умеющих что пялиться на тебя и лезть своими потными руками под юбку.