Честь снайпера

Вилли ожидал оказаться в религиозной темноте, освещённой лишь тусклым светом, но не тут-то было. Внутри была настоящая иллюминация. В дальнем от входа конце, там, где когда-то был алтарь, мощный светильник образовывал яркий четырёхугольник — настолько яркий, что всё находившееся в нём практически лишалось цвета. В этом безжалостном свете трудились трое здоровяков — сербских эсэсовцев, раздетых до пояса и самоотверженно стучавших молотками. Они возводили нечто вроде деревянной рамы, чья горизонтальная перекладина висела в семи футах над полом. Плотники из них были неважные, так что их творение выглядело хлипковатым и вынуждено было опираться на неуклюжие бревенчатые подпорки. Но дело своё они уже практически закончили.

Также Вилли заметил нечто, сперва показавшееся ему неким механизмом на треноге. Поскольку предмет находился вне освещённой зоны, Вилли не сразу понял, что это. Подойдя поближе, он распознал передвижную кинокамеру.

Рядом с камерой стояла группа людей, обернувшихся к нарушителю спокойствия. Все они были из СС, но только один носил камуфляж горных стрелков. Он шагнул вперёд, когда Аков поприветствовал его вскинутой рукой и Вилли узнал в нём штурмбанфюрера Салида — блестящие волосы, пронзительные глаза и треугольник усов под выступающим носом. Кожа его отливала медью, а выражение на лице было столь устремлённым, что Вилли подумал — улыбался ли этот человек хоть раз в жизни?

Он и сержант оживлённо заговорили по-сербски. Затем Салид повернулся к Вилли, поднявшему руку с вялым «Хайль Гитлер!», на что Салид ответил куда как более живо.

— Итак, сержант, — сказал он на том же безукоризненном немецком, который был уже знаком Вилли по стычке в воротах Андриевского дворца, — вы пришли за огнемётом. Я полагаю, что в каньоне вы уже как следует окопались.

— Да, герр оберштурмбанфюрер, — ответил Вилли. Называть этого арабского прощелыгу «сэром» было выше его сил. — Мы заняли роскошную оборонительную позицию и заминировали каньон. Так что когда придёт время, мы перекроем его для любых танков Ивана. Тридцать фунтов циклонита — не шутки.

— Отлично, отлично. Я доволен. Но вам следует понимать, что это только часть задачи. Вам ещё нужно уничтожить всех бандитов, которые побегут от наших людей, прочёсывающих местность.

— Да, штурмбанфюрер, нам это пояснили. Майор фон Дрелле расставил половину своих людей в патрули, которые перехватывают бандитов по пути к Нутру.

— Я сам сообщу об этом фон Дрелле по радио, но и здесь заявляю о том же для протокола — чтобы не было никаких недопониманий. Примерно через два дня мы начнём прочёсывание, и для нас критично важно перехватить одного бандита.

— Женщину. Белую Ведьму.

— Так они её зовут. Она там, наверху. Мы должны её схватить, это приоритет высшего командования Рейха. Обергруппенфюрер СС смело ставит себя под угрозу, чтобы выманить её на открытое пространство, где мы возьмём её живой. Вашему отряду сделана честь тем, что для такой задачи выбрали вас. Ваши успехи всех впечатлили. Обычной группе пехотных работяг этого не доверишь. Жизненно важно, чтобы эту женщину допросили специалисты в Берлине, и вся широта её сведений во всей…

— Кто это? — спросил Вилли, перебив его.

— Простите. Пожалуйста, не…

— Боже мой… какого чёрта здесь делается?

Вилли заметил одинокую фигуру, бездвижно сидевшую у переднего ряда скамеек. Уставившись на неё, Вилли пытался найти угол, чтобы разглядеть лучше.

— Генерал фон Бинк! Что, чёрт вас побери, вы делаете с генералом фон Бинком?

— Это не ваше дело, сержант Бобер. Я распорядился передать вам огнемёт «Фламменверфер-41», а теперь проследуйте по своим делам и оставьте меня с моими.

Сержант оттолкнул его и прорвался сквозь группу людей к дальней стене церкви — и верно, там, недвижный, сидел генерал фон Бинк. Его руки, очевидно, были связаны за спиной. На шее висел Рыцарский Крест на тугой ленте, фуражка с козырьком съехала набок, одет он был в свои обычные чёрный двубортный танковый китель, коричневой кожи ремень и чёрные, блестящие ботинки с голенищами для верховой езды на краснополосых генеральских штанах. Кобура была пуста, клапан её откинут.

— Доброе утро, сержант Бобер, — вдруг сказал он. — Рад видеть вас. Я бы встал, но знаете ли — в моих обстоятельствах это сложно.

— Сэр, я… что происходит??

— Эти джентльмены обеспечили мне доставку к моему следующему месту службы — очевидно, в пекло, — улыбнулся генерал.

— Этот офицер будет повешен на рояльной струне, — сказал Салид, подошедший к Вилли сзади. — Он был заочно осужден в Берлине. Мы исполняем приказ. Его казнь будет заснята и отправлена в Берлин. Теперь убирайтесь отсюда, сержант. Исполняйте свой долг.

Вилли обернулся к нему: