Честь снайпера

Наши дни

– Ты говоришь запыхавшись, словно на бегу, – сказал Джимми, находясь в двух тысячах миль отсюда, предположительно сидя на диване перед камином, потягивая из хрустального бокала выдержанное виски.

– Долгая история. У тебя есть что-нибудь?

– Вообще-то есть.

– Ты говори, а я буду идти. И извини за учащенное дыхание.

У нас в радиоперехвате и дешифровке работали очень толковые ребята, – начал сидящий на диване Джимми, – и, похоже, нам было известно, что начиная с 1944 года Сталин решил дистанцироваться от партизанских формирований, которым не доверял. Он уже не сомневался в том, что одержит победу в этой войне, теперь его больше заботило то, как одержать победу в следующей. И тут наши ребята увидели шанс вмешаться в игру. Штаб командования экспедиционными силами в Европе отправил в Александрию «черный» бомбардировщик «Галифакс». К этому времени наши шифровальщики взломали советские шифры и установили связь с различными партизанскими отрядами. Мы предложили им то, в чем им отказывал Сталин. Каждую ночь бомбардировщик вылетал из Александрии и брал курс на подбрюшье Европы, в том числе запад России, где сбрасывал контейнеры с оружием и снаряжением для партизанских отрядов. Не сомневаюсь, многие контейнеры попали в руки к немцам, и все же некоторые были доставлены по назначению. В каждом контейнере имелось все, что необходимо для партизанской борьбы в тылу врага, для революции, для военного переворота: одна снайперская винтовка 4Т, пять пистолетов-пулеметов «Стен», четыре тысячи 9-мм патронов, пятьдесят патронов 303-го калибра, двадцать пять гранат «Миллс» и пять револьверов «Уэббли». Как следует из архивов, бригада Бака из Народного фронта Украины получила свою долю, три контейнера, 9 февраля 1944 года. Вот и ответ на твой вопрос: именно таким образом 4Т могла и должна была попасть на Украину, и, следовательно, в июле 1944 года ею мог воспользоваться твой снайпер.

– И последний вопрос: есть какие-нибудь сведения или мысли относительно того, как были пристреляны эти винтовки?

– Увы, тут ничем не могу помочь. Но обычный комплект, поставлявшийся в пехотные части, состоял из 4Т в ящике из сосновых досок, инструмента и материалов для ухода и обслуживания, наставления по стрельбе и прицела, пристрелянного на дистанции сто ярдов. Разумеется, каждый снайпер перестраивал прицел под себя.

– То есть если нашей Миле предстояло сделать выстрел на дистанции тысяча ярдов, она должна была перестроить прицел?

– Совершенно верно.

– Я все понял, – сказал Свэггер. – Старина, ты лучший из лучших.

– Значит, до встречи в августе?

– Точно, – ответил Свэггер, однако его мысли уже были в другом месте, перебирали определенные возможности.

– Хорошие новости? – спросила Рейли.

– Угу, – ответил Свэггер. – Мила получила свою винтовку.

Он вкратце изложил содержание разговора с Джимом Гатри.

– Так, – сказала Рейли. – Ну, полагаю, это…

– Ты упускаешь самое главное, Рейли, – не дал ей договорить Свэггер, внезапно очень серьезный и сосредоточенный. – Неужели ты не понимаешь?

– Что? – недоуменно спросила та.

– Если у Милы была эта винтовка, а все говорит именно об этом, выстрел на дистанции тысяча ярдов уже не выглядит невозможным. Если ей удалось найти способ пристрелять винтовку, такое осуществимо.

– Значит, она… ты хочешь сказать… я все-таки не совсем тебя понимаю…

– Я пытаюсь тебе объяснить, почему американская армия, английская армия, русская армия и израильская разведка так и не смогли после войны разыскать Гределя. – Свэггер помолчал. – Мила его убила. Прикончила сукиного сына.

Глава 42

Окрестности Яремчи

Карпаты

Конец июля 1944 года

– И как же вы поступили с английским контейнером с винтовками и гранатами? – спросила Мила.

Они шли по склону, заросшему густым лесом.

Учитель объяснил. Свой рассказ он закончил так:

– Мы получили три контейнера с оружием и взрывчаткой, их сбросили ночью с низко летящего бомбардировщика. Бак хотел, чтобы ни одна живая душа не знала, где они спрятаны. Один контейнер забрал я, другой – сам Бак, а третий – его заместитель.

Они вышли на освещенный участок тропы, куда беспрепятственно проникали лучи солнца, поскольку здесь не было высоченных сосен, закрывающих небо, а также кустов можжевельника и калины, заполнивших пространство между деревьями. На отлогом склоне кто-то словно выкосил узкую полосу, обнажив голую землю, заваленную камнями. Она уже начинала зарастать молодыми побегами, но они еще не успели вырасти настолько, чтобы их можно было назвать полноценными деревьями. Этот рубец взбирался вверх по склону до того места в тысяче метрах выше, где сквозь тонкий слой плодородной почвы, покрытый зеленью, пробивались голые скалы, суровые и неприступные, еще дальше ввысь увенчанные снежными шапками.

– Это каменная осыпь, – объяснил Учитель. – Кажется, то самое место. В тот раз мы пришли сюда сверху, и идти было гораздо легче. Сейчас нам придется подниматься.

Через тысячу нелегких метров они добрались до небольшого выступа, где можно было посидеть и немного отдохнуть.