Честь снайпера

Быстро осмотрев местность, Карл увидел то, что и ожидал: на противоположном берегу реки располагался городок Чортков, убогие домишки и немощеные улицы, пустынные в столь ранний час, хотя тут и там стояли красноармейские грузовики, чьи обитатели, вероятно, укрывались в домах. Никакого движения. На этом берегу реки Чортков продолжался, но в меньшей степени: здесь находились его «пригороды», две-три постройки сельскохозяйственного назначения, несколько типичных украинских хат с белеными стенами и черепичными крышами. И снова тишина, несколько красных грузовиков тут и там.

Ну а наверху, на самом мосту? В гнезде, возведенном иванами из мешков с песком в качестве блокпоста, вряд ли могло быть что-либо серьезное. Скорее всего, часовые дремали, наслаждаясь тихой ночью вдали от боевых мест. Так что потребуется всего несколько секунд переполоха и неразберихи, чтобы добраться до часовых и, по крайней мере теоретически, бесшумно их убрать.

На данном этапе связь должна осуществляться только знаками. Никакой болтовни, они прекрасно могли объясняться жестами.

Четыре человека, показал знаками Карл, снимают часовых. Резать глотки будут он сам и – он указал на трех очень хороших парней, хотя на самом деле, если разобраться, очень хорошими были все. Затем Карл показал, что двое из этой четверки перелезут под мостом на противоположную сторону и посмотрят, что происходит там. Все четверо поднимутся на мост, похоже, не оборудованный блокпостом с той стороны, и начнут работать ФГ-42 и СТГ-44. Если иваны нападут оттуда, эти ребята станут первой линией обороны.

Другую четверку Карл назначил подрывниками. Заправлять балом предстояло Денекеру, гению взрывчатки. Тут не было ничего из ряда вон выходящего: не требовалось спускаться с моста по веревкам и закладывать заряды циклонита под пролетами. Вместо этого все четверо обрушатся на дорожное покрытие моста шанцевым инструментом и сделают в ней углубление. Затем они уложат в него циклонит, который представлял собой липкое тесто, расфасованное по два килограмма в два холщовых мешочка, и вставят в него детонатор номер восемь с бикфордовым шнуром. Далее бикфордов шнур незаметно протянут по мосту и вставят в другой детонатор номер восемь. Когда настанет время уходить, Денекер вставит запал в номер восемь, тот вспыхнет бенгальской свечой, и от него загорится бикфордов шнур – взрывчатка ПЕТН, делающая «бум!» со скоростью шесть тысяч триста метров в секунду. Пламя за долю секунды распространится по бикфордову шнуру до основного заряда, и большой шматок циклонита превратит мост в пыль. Это работало по всей Италии и по всей России, так что не имелось причин, почему это не должно было сработать и сегодня. Четыре килограмма сделают работу чисто и аккуратно.

Но вот следующая часть была рискованной. Четырнадцать десантников – Шенкер до сих пор так и не объявился – не смогут просто уйти по дороге, поскольку сюда со всех сторон ринется пехота красных. Даже такие идиоты, как русские, все равно сообразят, что путь отступления будет проходить вдоль берега реки, и они постараются двинуться на перехват, а также открыть огонь с противоположного берега Серета. Единственный способ отхода – захватить грузовик, вывести из строя все остальные, в суматохе взрыва умчаться на нем прочь ко всем чертям, бросить его где-нибудь в укромном месте и ночью проскользнуть к своим. Конечно, план был не лучший. Фон Дреле это понимал, но выбора у него не имелось. Еще можно отказаться выполнить приказ, и тогда его расстреляют. За такое его не пощадит даже фон Бинк.

Солнечного света становилось все больше, хотя сам диск еще оставался невидим за кромкой пшеничных полей вдалеке, объявляя о своем появлении только редеющим полумраком.

Фон Дреле кивнул. Он и трое его подельников-убийц сняли каски и положили винтовки на землю. Каждый достал из кармана складной нож, нажал на рычаг и движением запястья выбросил в утреннюю прохладу десять сантиметров лучшей золлингенской стали – на лезвии красовалась надпись «rostfrei»[22].

Все четверо терпеть не могли работать ножом. Это было ужасно. Тут присутствовала некая как бы интимная связь, после которой оставались сожаление, угрызения и ненависть к самому себе. Определенно, этим точно не следовало заниматься ради какого-то бесноватого мошенника из Австрии, но оставалось еще чувство долга перед чем-то, что в зависимости от обстоятельств именовалось Родиной или Великой Германией, но в действительности это был долг перед своими боевыми товарищами, стремление не подвести их.

Карл кивнул напоследок каждому бойцу, после чего повернулся к тем, кто направлялся под мост. Подняв обе руки, он показал шесть пальцев, затем сделал большим и указательным букву «О», что означало шестьдесят секунд, кивнул еще раз, и ребята двинулись вперед.

«Тысяча один, тысяча два», – фон Дреле продолжал мысленный отсчет, застыв в ожидании в предрассветных сумерках, нетерпеливо облизывая губы. Так было всегда перед падением флажка – пересохшее горло, возбуждение и предчувствие чего-то страшного, а затем…