Честь снайпера

Гул и тряска были слишком сильными, и фон Дреле не стал произносить напутствие; впрочем, у него не было и желания. Он просто прошел перед строем, похлопав каждого бойца по плечу и подмигнув ему. Похоже, ребятам это понравилось; но что можно было прочесть по этим перепачканным лицам?

Командир прошел к дальнему концу фюзеляжа, где уже расположился борттехник, готовый распахнуть люк, как только вспыхнет зеленая лампочка. На вид этому мальчишке было лет тринадцать. Господи, теперь что, в армию призывают уже из детских садов? Ну этому-то хоть досталась непыльная работенка в люфтваффе; он не сидит у лафета противотанковой пушки ПАК-40 в ожидании нескольких сотен «тридцатьчетверок» и целой армии крестьян с винтовками в руках в придачу.

Прикрепив вытяжной фал своего парашюта к поручню, фон Дреле оглянулся назад и увидел четырнадцать пар глаз, четырнадцать силуэтов голов в касках, четырнадцать кулаков, стиснувших поручень, четырнадцать облачков пара, вырывающихся изо рта. Также он увидел трубу фаустпатрона, германской версии американской базуки, которая прекрасно справлялась с задачей вскрывать бронированные консервные банки красных, но была чертовски неудобной и тяжелой. Она весила целую тонну, и кому-то из ребят предстояло прыгать вместе с ней. Кому не повезло на этот раз? Похоже, пришла очередь Хубнера.

– «Зеленые дьяволы», одноглазый Вотан[21] приветствует вас! – крикнул фон Дреле, поднося кулак к эмблеме с падающим орлом и отдавая честь – традиция, и хотя никто его не услышал, все дружно крикнули в ответ, хором, но он их тоже не услышал.

Самолет внезапно взмыл вверх, летчик за считанные секунды набрал нужную высоту, зажглась зеленая лампочка, молоденький мальчишка с силой повернул рычаг и распахнул люк, превозмогая напор воздуха.

Фон Дреле шагнул в холодную ночь, распластался плашмя, ощутил скорость падения, подхваченный силой притяжения, и на мгновение почувствовал головокружительную невесомость – это по-прежнему вызывало у него восторг – и поднятую винтами струю вихря, ударившего в лицо. Мимо проплыло хвостовое оперение «тетушки Ю», фал натянулся, вытаскивая из ранца купол РЗ-20, и еще через секунду фон Дреле с силой дернуло вверх – это парашют принял на себя удар сжавшейся атмосферы. Внизу, погруженная в темноту и беззвучная, простиралась Россия.

Один из ребят потерялся. Он просто не присоединился к остальной группе в условленном месте, на поляне в семи километрах от самого моста. Фон Дреле терпеть не мог терять своих людей. Он и без того потерял слишком многих! Это было невыносимо! У него мелькнула мысль отказаться от выполнения операции, снарядить поисковые отряды, разыскать пропавшего солдата и направиться обратно к линии фронта. Но это было невозможно.

– Быть может, он нас еще догонит, – предположил Вилли Бобер.

Все понимали, что это крайне маловероятно. Оберефрейтор Дитер Шенкер, ветеран итальянской и русской кампаний, три ранения, два «Железных креста», скорее всего сейчас болтался вниз головой на дереве, со сломанной шеей или позвоночником. Если он остался в сознании, то мог бы вытащить нож и перерезать себе вены на запястьях, чтобы тихо и мирно умереть от потери крови. Если его найдут русские, они, перед тем как его прикончить, непременно развлекутся с ним штыками. Вот такая это была война.

Вторым, что пошло не так, стала карта. Она повела группу вокруг двух деревень прямиком к военному лагерю, где остановились на ночлег миллиардов шесть или около того иванов, прежде чем двинуться к передовой для участия в предстоящем спектакле.

Боевой группе фон Дреле пришлось сделать еще один круг, а на это потребовалось время. Замысел заключался в том, чтобы дойти до моста задолго до рассвета, снять часовых, заложить взрывчатку и установить дистанционный детонатор, чтобы к тому моменту, как начнется фейерверк, находиться в нескольких километрах от моста. С этой фантазией пришлось расстаться практически сразу же: старинное боевое правило гласило, что ни один план не живет дольше первого этапа. До места группа добралась только тогда, когда над краем мира уже зажглось солнце. Значит, работать предстояло при свете дня.

К счастью, берег зарос густой зеленью, а иваны никак не ожидали высадки диверсантов в таком глубоком тылу. Они стали излишне самоуверенными из-за миллиардов своих людей, миллионов танков и тысяч новеньких блестящих американских грузовиков, избавлявших их от необходимости раньше времени снашивать сапоги. Что ж, это была серьезная ошибка. Двигаясь бесшумно по густым зарослям вдоль берега Серета, десантники смогли приблизиться к мосту. Они устроились под ним и могли видеть мешки с песком и колючую проволоку: их небрежно набросали и натянули иваны, скорее отдавая дань традиции, чем следуя тактической необходимости.