Честь воеводы. Алексей Басманов

   — По чьей воле, лихой князь, ворвался ко мне?

   — По воле государя Ивана Васильевича. Да ежели ты не нарушал крестного целования, тебя утром и отпустят в Ярославскую землю, — с ясным ликом ответил Иван Овчина.

Но никому из ярославцев даже не предъявили обвинения в клятвопреступлении, и они сгинули в подземельях Кремля.

Спустя несколько дней княгиня Елена встретилась с Михаилом Глинским. И эта встреча была тайной. Говорила Елена полунамёками:

   — Дядюшка, вижу угрозу моему дитяти Иванушке. Порадей за него, любезный, отведи беду.

   — Кто ему угрожает, матушка? Вроде бы все вороги в сидельнице.

   — А ну как вырвется оттуда клятвопреступник князь Дмитровский? Соберёт он силу великую и лишит жизни нашего соколика.

   — Понял, матушка Елена, порадею, — ответил князь Глинский.

Он знал, что Юрий Дмитровский сидел в той же каморе, в коей некогда скончался великий князь Дмитрий. Ведомо было Глинскому и то, как Дмитрия лишили живота. «В жизни многое повторяется», — подумал Михаил Глинский и решил уготовить то же самое дяде Дмитрия, Юрию Дмитровскому. И Иван Овчина был прав, сказав: «Уснул он, как младенец, и отошёл к Богу».

У великой княгини Елены прибывали силы. Смущало её лишь то, что в Москве появился отшельник Ипат. Елена боялась этого человека, знала его силу и не ведала, как укротить её.

Ипат пришёл в Москву вскоре после смерти великого князя Василия. Высокий, крепкий, со смоляной бородой, с глазами, горящими, аки сатанинские, он пугал не только москвитянок, но и бывалых московских мужей. Сказывали, что под его взглядом купцы доставали из-за пазухи кошели с деньгами и с поклоном, ни за что ни про что отдавали чародею. Однако Ипат недолго бродил по московским улицам. Однажды он вошёл в Кремль, дождался часа, когда великая княгиня выходила из дворца и шла в Благовещенский собор на литургию. Тут-то он и показался Елене. И взглядом ожёг, напомнил о себе. Елену что-то перенесло в лесную чащу за Боровск, в чертог отшельника Ипата, вспыхнула молния и озарила всё, что с нею происходило без малого три ночи и три дня, чего она ранее не помнила, не ведала. И всё, что она увидела, чему явилась участницей, блаженно отозвалось в её душе. Елена улыбнулась Ипату и сделала лёгкий поклон, нисколько не заботясь о том, как примут сей знак внимания к чужому человеку её приближённые.

А Ипат уже любовался маленьким великим князем, который держался за руку мамки-боярыни. Он сумел поймать глаза княжича Ивана и пронзил его своим взглядом. Великий князь вздрогнул, зажмурился и побледнел. Но прошло несколько мгновений, и он ощутил в груди облегчение. В его сердце зажглась смелость, и Иван сказал Ипату:

   — Ты мне люб. Приходи на трапезу в мои палаты.

Князь Михаил Глинский, который шёл за Еленой, тоже обладал сильным обжигающим взглядом, но оказался слабее Ипата и ощутил на спине озноб. И будь в сей миг его власть, он погнал бы из Кремля чародея, но не решился и слова вымолвить: Глинский знал от княгини Анны, кто перед ним. Лишь дерзкий воевода Иван Овчина не смутился перед странным пришельцем. И когда Елена с сыном ступили на паперть собора, он подошёл к Ипату и произнёс:

— Пустынник, ты забудь, что тебя звали в княжеские палаты. Там тебе нет места.

Однако Иван Овчина ошибался. Ипат через день появился в великокняжеском дворце и был принят с почестями. Одет он был не в рубище отшельника, а в московские городские одежды, кои носили не бедные люди. О том позаботилась мать Елены, княгиня Анна, которая по праву считала Ипата близким человеком.

Раскол в стане Елены Глинской начался с малого. Боярин Иван Овчина хотел защитить честь великой княгини и уберечь её от влияния Ипата. Он знал о связи Елены с Ипатом, случившейся пять лет назад: один из дворовых воинов княгини Анны был его послухом. И теперь князь Овчина боялся новой вспышки порока Елены. Да и ревность к Ипату одолевала Овчину, потому как он который год был любовником Елены. Княгиня Анна не любила Ивана Овчину и взялась исподволь настраивать против него дочь и Михаила Глинского. Дядя великой княгини Михаил Глинский о своём пёкся. Иван Овчина переходил ему дорогу и оттеснял его от кормила государственной власти. Вскоре же допущением Елены Овчина стал правителем, хотя и неофициальным. Глинский не мог простить Овчине его дерзкие происки. А Елена не потерпела потуги матери и дяди вбить клин в отношения с близким ей боярином. И тогда княгиня Анна пошла на разрыв с дочерью и благословила князя Михаила на бунт против великой княгини. Князь Глинский пошёл на поводу у княгини Анны и, строя планы на будущее, возмечтал о многом даже сверх меры.