Честная игра

«Сейчас», — услышал он в голове ее ясный голос. И Чарльз понял, что их связь была открытой и прочной.

На мгновение у него перехватило дыхание. Когда это случилось? Когда он снова принял свою роль палача? Признал, что есть другие ответы кроме смерти, но что смерть была оправданной? Или это случилось, когда он увидел кровь и понял, что Трэвису удалось причинить ей боль? Или когда он понял, что вина, правильное и неправедное стали всего лишь словами по сравнению с опасностью для его пары?

Но Анна была ранена, и у нее будет время разобраться в случившемся позже.

Чарльз использовал их связь, чтобы впитать ее боль. Затем вправил кость ее носа, прежде чем из-за способности оборотня быстро исцеляться кость срослась неправильно. Анна не дрогнула, хотя он знал, что не смог забрать всю ее боль.

«Прекрати, — отругала его Анна. — Тебе не нужно чувствовать боль только потому, что ее чувствую я».

«Но я должен, — ответил Чарльз более честно, чем намеревался. — Я не смог уберечь тебя».

Анна весело фыркнула.

«Ты научил меня как защищаться. Думаю, это гораздо лучший подарок для твоей пары. Если бы ты не нашел меня, я бы убил их всех. Но ты пришел. И это еще один подарок. Ты пришел, хотя я могла бы защитить себя сама».

Анна была уверена в себе, и это радовало его. Поэтому он не думал о трех опытных, крепких волках, которых эти люди убили ранее. Пусть она чувствует себя в безопасности. Поэтому он не стал с ней спорить по этому поводу, просто нежно провел пальцами по ее меху.

«Призраки ушли, — уверенно произнесла и уснула прежде, чем он успел ей ответить.

Но он все равно сказал:

— Да.

Глава 13

Когда Чарльз был мальчиком, каждую осень его дед вес свое племя на встречу с другими группами индейцев, в основном это были плоскоголовые, тунаха или другие группы салишей, но иногда с ними путешествовали несколько шошонов, с которыми они были дружны. Они отправлялись на своих лошадях на восток, чтобы поохотиться на бизонов и подготовиться к предстоящей зиме.

Он больше не был мальчиком, и путешествие на восток больше не приносило удовольствие, потому что это означало, что он и его пара вернулись в большой город, а не поселились в его доме в горах Монтаны. Прошло три месяца с тех пор, как он убил Бенедикта Хойтера, и они вернулись на грандиозный судебный процесс над его кузеном. Бостон был прекрасен в это время года — деревья щеголяли всеми осенними красками. Но в воздухе все еще пахло выхлопными газами автомобилей и слишком большим количеством людей.

Чарльз дал показания, Анна дала показания, агенты ФБР дали показания. Лиззи Боклер на костылях, с коленом в бандаже и шрамами, которые оставили ей Хойтеры, дала показания. Возможно, после достаточного количества операций она снова сможет ходить без костылей, но о танцах не могло быть и речи. Ее шрамы могут побледнеть, но всю оставшуюся жизнь она будет носить метки Хойтеров в качестве напоминания каждый раз, когда будет смотреться в зеркало.

Когда обвинение закончило излагать свои доводы, началась защита.

Они провели последнюю неделю, проводя присяжных через ад, которым было детство Леса Хойтера. Этого было почти достаточно, чтобы вызвать у Чарльза сочувствие. Почти.

Но Чарльз был там, видел расчет на лице Леса Хойтера, когда тот стрелял в своего дядю. Он планировал защиту, планировал обвинить в своих бедах мертвых. Его дядя ошибался, Лес Хойтер был умен.

Хойтер сидел перед присяжными, аккуратно одетый, в слаксах, рубашке и галстуке. Ничего слишком дорогого. Ничего слишком яркого. Он что-то сделал с волосами и одеждой, из-за чего выглядел моложе своих лет. Он рассказал присяжным репортерам и зрителям в зале суда, что когда ему было десять лет его заставили жить с сумасшедшим человеком, который хотел навести порядок в стране. По-видимому, так оправдывали Трэвиса Хойтера за пытки и изнасилования его жертв.

— Мой кузен Бенедикт был немного старше меня, — сказал Лес. — Он был хорошим парнем, старался не подпускать старика ко мне. Принял на себя несколько побоев из-за меня. — Он сморгнул слезы и, когда это не вызвало реакцию у окружающих, вытер глаза.

Возможно, слезы были искренними, но Чарльз подумал, что они были слишком идеальными, одинокая слеза сильного человека, которая должна вызвать сочувствие, а не слезы, которые можно было бы расценить как слабохарактерность. Лес Хойтер скрывал, кем он был более двух десятилетий, и он играл роль перед присяжными и это было не так уж сложно.