Честная игра

— Это «жиголо» отеля, — тотчас сказала миссис Дэвис, — а молодая женщина — содержанка одного очаровательного француза, некоего мосье Дюпона (он один из парижских Дюпонов — легковые автомобили). Трудно предположить, чтобы это был его ребенок — французы так осторожны.

Филиппа приняла эти объяснения без комментариев. Несколько позже она спросила:

— Эти двое молодых людей — танцоры отеля?

— Да. Нечто среднее между авантюристами и шантажистами! Вот кто они. Женщины сходят по ним с ума, теряют головы, а затем платят, чтобы заткнуть им рот. Ужасно!.. Это два очень подозрительных типа, мне кажется. Их содержат две женщины в отеле. Первый — отвратительный, невоспитанный щенок, так я считаю. Другой, Арчи, или как там его (все они — Арчи, Родди или Бобби, русские или что-нибудь в этом роде), еще не так плох, и манеры у него лучше. Дерут они невероятно!

Филиппа задумчиво следила за тем, как Арчи «как там его» поднял маленького мальчика к себе на плечо. Какова бы ни была его нравственность, у Арчи, по-видимому, было доброе сердце!

Миссис Дэвис предложила вернуться в автомобиле и предоставила Филиппе расплачиваться. Когда они вместе вошли в холл, швейцар вежливо обратился к миссис Дэвис. Она остановилась, Филиппа прошла дальше и на пути к лифту слышала громко звучавший в ответ сердитый голос миссис Дэвис.

Филиппе вспомнился афоризм ее отца: «Редко женщина, живущая одна в отеле, может быть в чем-нибудь полезна!»

Она пришла к заключению, что Билль хотя и не обладал добротой, но хорошо понимал мораль и отельных моралистов!

— Мне кажется, что я готов увлечься, — заявил Арчи, оглядываясь вслед Филиппе.

— Она прелестна, действительно прелестна! — воскликнула Перри.

— И она — леди Вильмот, — медленно сказал Форд, — если это говорит что-нибудь вашей невинности, Перри!

Вы хотите сказать, что это та самая, с которой была эта ужасная история? Какой-то мужчина убился из-за нее, и муж развелся с ней из-за мертвеца? Эта девочка, Джослин? Вы, вероятно, ошибаетесь. Как ужасно!

— Увеличивает интерес, я полагаю, — сказал Арчи и засмеялся.

— О нет, это почти как мадам Штейнгейль… это… это ужасно… она выглядит такой молоденькой, Арчи…

— Таково уж теперь молодое поколение, — пояснил Арчи. — Кроме того, она, конечно, не так молода, как кажется.

Он думал и думал о Филиппе довольно много с тех пор, как встретился с ней. Однажды ночью, в такое время, когда Арчи редко шевелил мозгами, он вдруг проснулся и совершенно неожиданно «увидел» Филиппу… Восстановил в памяти с поразительной ясностью ее образ на диванчике с золоченой спинкой, на котором она выглядела как бы сделанной из золота и слоновой кости с легким розовым оттенком.

Он лежал с открытыми глазами, думая о необычайных вещах.

Вокруг Филиппы был тот ужасный шум гласности, который всегда окружает любовь; и Арчи должен был против воли сознаться, что этот шум служил для него приманкой.

Ему хотелось познакомиться с женщиной, из-за которой погиб другой человек.

Он заснул, думая об этом, и вот теперь, несмотря на напускное равнодушие, эта встреча неожиданно взволновала его таким же странным образом, как его ночное видение.

Далеко выплыв под лучами солнца, разрезая руками ласкающие волны, он несколько смущенно спрашивал себя: что должна была чувствовать такая женщина, как леди Вильмот?

И чувствовали ли такие женщины что-нибудь? Но она должна была чувствовать — потому что такая любовь, как та, которую она внушила, не может оставить женщину равнодушной. Кроме того, ведь тот мужчина — он вспомнил теперь всю историю! — выпрыгнул из ее комнаты на смерть.

Ужасно все это!

Арчи был глубоко заинтригован.

Она была как-то особенно прелестна, держалась строго, и у нее, несмотря на все, был вид настоящей леди.

Женщины были загадками… Подумать, что эта прошла через весь этот ужас, — и видеть ее теперь! Она выглядела ребенком в своем голубом кисейном утреннем туалете и шляпе с опущенными полями.

И она была женой Вильмота, царила в его домах…

Он постарается познакомиться с ней, он должен это сделать.

Со времени войны в его жизни здесь ничего не было в этом роде — ничего подобного! Эти старые женщины с их подарками: золотыми портсигарами, кольцами, катаньем на моторах — были ему противны. А здесь была молодость, привлекательность и страшная опытность, и последняя значила так много.

Он отрицал бы это, а между тем это было так: мысль об исключительной опытности Филиппы, равно как и известная всему свету главная роль, которую она сыграла в трагедии с такой оглаской, возбуждали величайший и тайный интерес в Арчи, привлекали его. Он был в том возрасте, когда опыт имеет опьяняющую привлекательность и когда неопытность готова купить посвящение за самую высокую цену. Он никогда не сознался бы также и в том, что имя Филиппы, шум, который окружал ее как жену Вильмота, заинтриговали его.

Он знал только, что был увлечен, и решил познакомиться с этой чарующей женщиной; он чувствовал лишь, что был готов, как он выражался, «пойти на все», лишь бы добиться своего.

В этот же вечер он не стал дольше ждать и спросил Филиппу, не желает ли она танцевать.