Честная книга

В двухтысячном мы переехали в Москву. Большой незнакомый город съедал почти всё время. Чтобы не вылететь из нового института, какое-то время мне пришлось учиться. Потом началась работа. И лишь спустя шесть лет, купив первую полноприводную машину, я стал выбираться на природу. Все теплые солнечные выходные, с мая по конец сентября, старался проводить у воды. В основном на ближайшем водохранилище. Знакомые звали подальше. Предлагали поехать с ночевкой. Я всегда отвечал отказом. По каким-то неведомым причинам отчаянно не хотел этого делать. Рассказывал ту летнюю историю. Она не звучала убедительно. Между шумными пляжами под Туапсе и дикими берегами Селигера не было никакой связи. Но меня отсутствие логики не смущало. Вместо неё был простой сценарий. В нём любая поездка с палатками грозила необъяснимой бедой. Тогда этого казалось достаточно.

Шли годы. Маршруты удлинялись. Дня перестало хватать. Теплыми летними вечерами, когда река погружалась в сумерки, было особенно обидно собираться и уезжать домой. Хотелось никуда не торопиться. Подольше посидеть у костра. Помолчать. Насладиться тишиной и туманом. Не выдержав, я купил палатку. Ничего страшного не случилось. За десять последующих лет самыми неожиданными происшествиями стали визиты вечерних гостей. Ежей, ужей и мышей. Да красивого пугливого лиса, регулярно выпрашивавшего шашлык. Вопрос о неотвратимой опасности так и повис в воздухе. Я просто о нем забыл. Чуть позже дополнил отдых удочками.

Первая была с поплавком. Червяки мне совсем не нравились. Кое-как я смирился с дождевыми. Насаживал их на крючок. Забрасывал бедолаг в воду. Шел с чистой совестью загорать. Иногда попадалась рыба. Однажды – величиной с ладонь. Мне нравилась такая рыбалка. Она не требовала внимания. Помогала скоротать время. Изредка приносила сюрпризы. В целом была довольно приятной. Но червяки её, безусловно, портили. Пришлось переключиться на спиннинг.

Красивые пластиковые рыбки, которыми нужно было дразнить хищника, приносили гораздо больше удовольствия. Пару лет я бросал их с берега. Потом купил лодку. Проводил на воде много времени. Успеха достигал редко. Результаты не имели значения. Мне нравился сам процесс. Простые символические действия, создававшие иллюзию занятости. Теперь, спустя много лет, всё изменилось полностью. Появилась понятная цель. Меня охватил азарт. Чистый восторг успехов. И горькие, порой совершенно необъяснимые, тяжелые переживания неудач. Обуреваемый этими чувствами, ранним октябрьским утром я вновь возвращался в Лучки. На этот раз во что бы то ни стало хотел поймать рыбу.

В начале восьмого, в полной боевой готовности, уже стоял у реки. Всего через полчаса получил первую поклевку. Следом – еще одну. Две мелкие щучки, длиной сантиметров по тридцать, наперегонки кидались за воблером. На расстоянии пары метров от берега пытались его съесть. Почему-то всё время промахивались. Минут через десять, заскучав, ушли выше по течению. Я стал выматывать приманку. Вдруг, из травы, почти у моих ног, поднялась рыба покрупнее. Последовал стремительный бросок. Рука почувствовала удар. Дернула спиннинг вверх. Щука забилась над водой. Правда, почти сразу сорвалась. Нырнула обратно к берегу. Не раздумывая, я бросил туда же приманку. События в точности повторилось. Увы. На этот раз, обдав меня холодными брызгами, рыба совсем исчезла из вида. Пришлось сменить место.

Километра на полтора дальше был еще один интересный участок. В конце длинного прямого прогона, перед самой излучиной реки, скрывалась неглубокая яма. Один её край уходил к центру русла. Другой, в паре метров от берега, поднимался к зарослям кувшинок. Уже на первом забросе я заметил в траве шевеление. На втором, дождавшись удара, быстро подсек щуку. Еще через полминуты она трепыхалась в руках. Наступило пронзительное счастье. До вечера было далеко. Сложив добычу в садок, я привязал его в зарослях рогоза. С чувством хорошо сделанного дела отправился вниз по течению.

В тот день мне больше не встретилась рыба. Но это не омрачило победу. Выпала роса. Сгустились сумерки. В свете налобного фонаря крошечные капли тумана, горизонтально летевшие в лицо, напоминали рождественскую метель. Я разыскал свою щуку. Выпустил обратно в реку. Вернулся к машине. Почти наощупь выбрался на асфальт. Неспешно двинулся домой. За окном стремительно холодало. Начал накрапывать дождь. Совсем скоро обещали заморозки. Пора было закрывать сезон. Эта последняя рыба, принесшая столько радости, могла стать его прекрасным завершением. Но нет. Всего через пару недель, прислушавшись к тому же ощущению, я снова отправился в Лучки. Что-то меня туда необъяснимым образом тянуло.