Честно и непристойно

— Знаешь, одно дело спать с ним, пока у них был просто роман, но теперь они обручены. У меня тоже есть свои границы дозволенного.

Очевидно, эти самые «границы» Александра рисовала карандашом.

После того как Александра обменялась с Выпендрежником похотливыми ухмылочками и взглядами, полными легкомысленных планов, она прошептала мне:

— Поверить не могу, что он здесь! Вот смех! Он классно выглядит. Прости, что мы опоздали; я пыталась отговорить ее от этого.

Под «этим» подразумевался кошмарный наряд Далей — черные кожаные штаны в обтяжку были такие короткие, что смахивали на спортивные шортики. Черные сапоги до колен придавали этому ужасу особый смак. Очевидно, розовый свитер с высоким воротом и длинными рукавами Далей надела, чтобы отдать хоть какую-то дань консерватизму.

— Ты что, не могла ее уговорить избавиться хотя бы от этих кожаных… стрингов?

— Знаешь, Стефани, даже то, что получилось — результат долгих уговоров. — Александра взмахнула рукой, словно ассистент фокусника, демонстрирующий самый обычный предмет. — Ты бы посмотрела, какие кружевные чулки были на ней поначалу!

— А где все остальные? — спросила я Александру как специалиста по планированию.

Она занималась организацией мероприятий в журнале «Нью-Йоркер», нумеровала аргументы в споре, всегда думала, прежде чем говорить, и не мыслила жизни без электронной записной книжки и списков дел на завтра.

— Сегодня нас только трое. Настоящее празднество в суб.

Экономя время, Александра изъяснялась аббревиатурами.

— Что? Что в субботу?

— Ангел, мы же тебе говорили. — Александра погладила мне руку наманикюренными пальчиками, словно это было манто из собольего меха. — Место назначения — Хэмпс, отправляемся в восемь утра… Цель поездки: Предаваться. Пороку. Весь. Уик-энд. Напролет.

Мы нередко шутливо обзывали друг друга шлюшками, хотя единственным живым существом, делившим со мной постель в последнее время, была моя собака.

— Я думала, мы уедем в субботу, чтобы не вляпаться в праздничные пробки.

Далей и Александра уставились друг на друга, потом — снова на меня, и разразились дружным смехом.

— Дорогуша, брось — это же лучший уик за все лето! Встанешь пораньше, сядешь в машину, а в дороге поспишь.

Где бы взять учебник по тому, как быть классной? Я бы изучила его вдоль и поперек, заучивала бы куски наизусть. Я не хочу быть матроной, разведенкой с пристойной ниткой жемчуга. Я хочу быть частью потрясного мира Алекс. Она — мой пропуск в веселую одинокую жизнь.

Я даже не очень поняла, зачем мы в таком случае собрались. Ни одна из нас не решилась плотно поесть, зная, что на завтра нам предстоит щеголять в купальных костюмах. Это был обед без обеда, в стиле «а чем ты собираешься заняться в свой взаправдашний день рождения?» Втроем мы выпили две бутылки шестидесятипроцентного марочного рислинга, закусывая сыром «Реблошон» и позволяя пожилым джентльменам угощать нас розовым шампанским в бокалах с засахаренными краями.

И тут я заметила, что прямо к нашему столу идет мой бывший одноклассник Брэд, и в животе у меня заныло. Он остановился и улыбнулся, зависнув над нами; казалось, что его лицо подсвечено фонариком. Странное зрелище, прямо как когда внезапно видишь собственного швейцара в незнакомом районе города. Ах, черт. Я затаила дыхание.

Ладно, скажу прямо. Мы с Гэйбом ходили в одну и ту же до омерзения маленькую школу. Вот так. Но не делайте поспешных умозаключений в стиле «ах, не удивительно, что школьный роман закончился неудачей в браке». Тогда мы с Гэйбом даже не дружили. И конечно, не встречались. Он был мистер Всезнайка и Лучший спортсмен года, а меня звали Лосихой. Мы не сталкивались даже в раздевалке. Мы не назначали друг другу свиданий вплоть до того времени, пока я не оказалась на старшем курсе колледжа, и мы не возобновили знакомство благодаря своим младшим сестрам. А Брэд в средней школе был лучшим другом Гэйба.

— О, привет, Стефани! Как я рад тебя видеть!

Врешь, наплевать тебе. Я улыбнулась и, проморгавшись, обменялась с ним вялым рукопожатием. Поцелуи, приветственные реплики, натянутые улыбки, а затем неожиданное:

— А что поделывает Гэйб? Я слышал о вашем разводе. Очень жаль! Он ведь хирург теперь, верно?

Я знала: на такой вопрос нужно отвечать осмотрительно, изящно и церемонно. Деликатно. Будто ты надел белые перчатки.

— Да, он — хирург и поганец, только не в таком порядке: хирургом он стал позже. Спасибо, что поинтересовался. — Я уперлась локтями в стол и посмотрела ему в глаза.

Брэд откашлялся, поморщился и уполз как побитая собака.

— Стефа-а-ани! — ахнула Александра. — Про себя ты можешь думать что угодно, но, произнося такое вслух, ты ставишь людей в неловкое положение!

Вот в этом и разница между нами. Алекс выросла на Юге, в традиционном доме, где понятие «леди так не поступают» подсыпалось в огромные кувшины сладкого чая и принималось внутрь в лечебных целях после утренней молитвы. Когда Александра напивалась, она превращалась в главную волчицу стаи и агрессивно рвалась к тому, что ей требовалось, не думая о других и не строя планов. Когда она напивалась, то становилась мной.