Честно и непристойно

Это случилось ровно год тому назад. Было 3 ноября 2002 года, воскресенье, в которое обычно проводится нью-йоркский марафон. Линусу подстригали когти на 81-й улице. Моя сестра Ли была у нас в гостях. Она полулежала на диване в гостиной, смотря развлекательный кабельный канал «Е!» и листая журнал «Стиль». Я была в начале беременности.

— Запри чертову дверь, Ли. И ни за что не открывай ее.

— Какая муха тебя укусила — гормоны разыгрались? — осведомилась Ли, не поднимая глаз.

— У меня предчувствие.

Я помчалась к входной двери и заперла ее изнутри на цепочку.

— Ну, как знаешь.

— Нет, серьезно. Меня просто трясет. Я знаю, что говорю.

— Слушай, что ты несешь?

Я ей не ответила. Вместо этого я бросилась в кабинет — маленькую комнатку, которую мы потихонечку переделывали в детскую. Недавно мы повесили здесь занавески и узорчатый полог. Усевшись за стол, я включила наш ноутбук и принялась проверять, на какие сайты заходил Гэйб. Ничего подозрительного. Си-эн-эн, сайт спортивного канала И-эс-пи-эн, «Йаху».

Год назад Гэйб дал мне пароль своего почтового ящика на «Йаху», чтобы я послала для него письмо. С тех самых пор я тайком от него проверяла время от времени его почту в поисках чего-нибудь подозрительного. «Подозрительное» подразумевало не другую женщину, а ложь. Гэйб привык врать друзьям и домашним. Он регулярно писал письма типа: «Прости, друг, я правда хотел зайти в воскресенье, но меня задержали в клинике». Ну, если «задержали в клинике» значит «лежал на диване, смотрел матч «Нью-Йорк Джехс» и чесал себе яйца», тогда я — не я, а Вуди Джонсон, хозяин команды «Джетс». Гэйбу никогда не хватало храбрости быть честным с окружающими, он переживал, что они о нем не то подумают. Вызов на работу звучал надежнее, чем «я плохо продумал свои планы, и мне пришлось поехать к семье Стефани». Работа означала обязанность вместо личного выбора; на обязанность же никто не мог обидеться.

Обнаружив подобные послания, я устраивала Гэйбу разборки. Ну да, мне тоже приходилось врать, говорить, мол, мне понадобился телефонный номер или адрес из его контактного списка, «вот я и заглянула. А потом я увидела е-мейл от Эдди, и, знаешь, мне захотелось узнать, как у него дела. А ты ему наврал, оказывается. Почему?» Примерно вот так. Честно говоря, я просто ему не доверяла. Повторяю. Я ему не доверяла. Он откладывал нашу свадьбу, врал друзьям и родителям, и я стала беспокоиться, не врет ли он и мне тоже. Он был из тех людей, кто всегда говорит «да», даже если имеет в виду «нет». И он обожал флиртовать. Он флиртовал даже с телефонным оператором:

— Ну да, узнать адрес было бы мило, так же мило, как ваш голосок!

— О Господи, Гэйб!

— А что такого? Это же забавно! — И он начинал смеяться; его смех делал меня счастливой, и я набрасывалась на него с поцелуями.

Гэйб был эмоционально распушен, но мы были женаты, и он был мой, со всеми его недостатками, так что мне надо было любить его таким, какой он есть, и не обращать внимания на мелочи вроде лжи в е-мейлах друзьям. Я попыталась себя убедить, что «когда ты замужем, это не имеет значения». Пусть все идет, как идет.

Впрочем, в тот воскресный день я была настроена иначе. Использовав все тот же пароль, я проверила почту Гэйба. Он не менял пароль, словно бы намекая: «Видишь, милая, у нас нет секретов друг от друга. Посмотри, бэби, мне нечего прятать». Ничего подозрительного не обнаружилось. Затем я просмотрела журнал, регистрировавший посещенные им сайты. Ничего компрометирующего. Гэйб не хотел, чтобы его застукали. Он все просмотрел и уничтожил улики. Какие именно? Этого я не знала.

Поцеловал он меня в тот день самым обычным образом. Он не был ни чрезмерно милым, ни, напротив, слишком мрачным. Как обычно, он ограничился объятием на прощание и быстрым поцелуем. Сказав, что он меня любит, он, как всегда, заглянул мне в глаза. Говорят, только малая толика нашего общения выражена в словах, остальное мы проявляем в том, как держимся, как поднимаем глаза или шевелим пальцем. Когда улыбка искренняя, она напрягает другие мышцы. Возможно, беременность, сопровождаемая инстинктивным стремлением защититься, оградить свою территорию, подталкивала меня к действию, к хищным поискам скрытых следов. Я рыскала по компьютеру, пытаясь найти куки-файлы, «отпечатки» похождений Гэйба. Моя жизнь превратилась в чертов фильм ужасов, на котором вам и хочется испугаться, и в то же время не хочется. Я хотела что-нибудь найти, но что я стала делать, если бы вдруг нашла? В любом случае я проигрывала.

Судя по одному из куки-файлов, он был на сайте своей клиники, но в журнале посещений сайта не было упоминаний, что Гэйб хоть раз на него заходил. На этом сайте была страница входа в рабочий почтовый ящик Гэйба. Мне придется угадать пароль; у меня было ровно три попытки, прежде чем доступ будет закрыт. Я попробовала: кличка умершей собаки Гэйба — нет; код замка в доме его родителей — нет; его номер в службе социального обеспечения…