Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

Неподалеку от автомата с ноутбуком на коленях расположилась наша ассистентка. Притворившись, что работает, она фиксировала действия людей после того, как те, немало удивившись, получали бесплатную упаковку леденцов. Наша помощница выявила два типа поведения. Во-первых, люди обычно брали по три упаковки конфет. Получив первую бесплатно, они хотели проверить, получится ли фокус во второй раз (разумеется, так и было). Многие переходили к третьей попытке. Больше трех раз не пробовал никто. Разумеется, покупатели вспоминали случаи из прошлого, когда машина, получив деньги, ничего не давала взамен: вероятно, они думали, что на этот раз им попался щедрый автомат, который пытается улучшить свою карму.

Второе, что мы обнаружили: более половины людей, получив конфеты бесплатно, начинали смотреть по сторонам в поисках друзей. Увидев знакомого, они приглашали его принять участие в аттракционе невиданной щедрости. Это заставило меня подозревать, что, когда мы занимаемся чем-то сомнительным, вовлечение в этот процесс друзей помогает нам оправдать собственные спорные поступки. Если друзья пересекают границу морали вместе с нами, не кажутся ли нам собственные действия более социально допустимыми? Возможно, я перегибаю палку с этим допущением, но нам действительно проще жить, когда наши поступки соответствуют социальным нормам тех, кто нас окружает.

Заразительное мошенничество в классе

После экспериментов с вендинговым автоматом я начал замечать проявления инфекционного характера мошенничества и в других местах, в том числе и в своем классе. Несколько лет назад в начале семестра я спросил у 500 студентов, посещавших мои занятия по поведенческой экономике, многие ли из них уверены в своей способности внимательно слушать лекцию, одновременно используя компьютеры для посторонних занятий (общение в Facebook, просмотр электронной почты и т. д.). К счастью, большинство из них ответили, что не в состоянии эффективно выполнять несколько действий одновременно (и это правда). Затем я спросил, у кого из них достаточно самоконтроля, чтобы не заглянуть в ноутбук, если он будет стоять перед ними открытым. Руки подняли считаные единицы.

И тут я оказался перед выбором: запретить использование компьютеров (которые, само собой, очень удобны для заметок) в моем классе или разрешить, но с ограничениями, позволяющими бороться с дефицитом самоконтроля. Как настоящий оптимист, я попросил студентов поднять правую руку и повторять за мной: «Я никогда, никогда, никогда не буду во время занятий использовать свой компьютер для посторонних дел, не связанных с обучением. Я не буду читать или отправлять электронные письма; не буду заходить в Facebook или другие социальные сети; не буду использовать интернет для поиска информации, не относящейся к этому учебному курсу».

Студенты повторили эти слова за мной, и я был очень доволен собой — как оказалось, недолго.

Время от времени я показываю своим студентам видеоматериалы, позволяющие проиллюстрировать мою мысль, изменить динамику занятия и переключить внимание аудитории. Обычно в таких случаях я иду к задним рядам и смотрю видео вместе со студентами. Такая позиция, помимо прочего, позволяет мне видеть изображения на экранах студенческих компьютеров. В течение первых недель семестра на мониторах были материалы, связанные с темой занятия. Но с течением времени на экранах, как грибы после дождя, стали появляться никак не связанные с учебным процессом картинки, лента новостей Facebook или окно программы для работы с электронной почтой.

Вспоминая об этом, я думаю, что одной из причин, заставивших студентов нарушить свои обещания, была темнота, сопровождавшая видеотрансляцию. Свет в помещении был выключен, и каждый раз, когда студент использовал ноутбук для посторонних занятий (пусть даже на одну минуту), это видели все. Очевидно, нарушение правил одним из них заставляло всех остальных тоже вести себя неправильно. Я обнаружил, что клятва помогала лишь в самом начале процесса, но оказалась недостаточно сильной для того, чтобы противостоять социальным нормам, сформировавшимся после наблюдения за неправильным поведением других[32].

Паршивая овца