Честное пионерское! Часть 2

Всех настолько удивила моя поднятая рука, что конкуренцию за «должность» политинформатора мне никто не составил. Классная поначалу решила, что я тяну руку, чтобы отлучиться из класса «по нужде». Но я озвучил своё предложение — и уже через минуту был едва ли не единогласно выбран на желанный пост. Пост действительно был неплохим: я пришёл к такому выводу, когда Зоя Каховская вчера подробно объясняла мне обязанности всех этих «тимуровцев» и прочих вожатых. Я чувствовал, что если не в этот раз, то уже со второго полугодия без «общественной нагрузки» точно не останусь. Потому по собственной инициативе взвалил на себя минимальную: решил раз в неделю на «классном часе» проводить политинформацию.

Подобную должность в пионерском отряде класса я занимал и раньше (в бытность Павлом Солнцевым). Тогда меня этим почётным назначением осчастливили в добровольно-приказном порядке. Лишь после я понял, как мне повезло, и какие «халявные» обязанности на меня повесили (когда сравнил их с суетой тех же вожатых у октябрят и тимуровцев). И после держался за этот «пост» четыре года (пока не распустили пионерскую организацию). Ведь от меня всего-то и требовалось: утром перед классным часом пробежаться взглядом по передовице газеты «Пионерская правда», а после пересказать её ещё не продравшим глаза одноклассникам. Ерундовое дело. Но оно спасало меня от всех прочих пионерских забот: ведь я уже был занят важнейшим делом.

— Ты действительно хочешь этим заниматься? — шепнула Зоя Каховская.

Она сидела за партой, как прилежная ученица: сложив перед собой руки и выпрямив спину. Укороченный подол платья прятался под столешницей (да и не казался он таким уж коротким после того «школьного стиля», что продемонстрировали на линейке старшеклассницы). Я скользнул глазами по Зоиным косичкам, по её белым бантам и по нарядному фартуку. Отметил, что Каховская сегодня походила на примерную пионерку с агитационной открытки. Прекрасно дополнял этот образ и её «горящий» взгляд. Вот только я усомнился, что от «примерных пионерок» с открыток так вкусно пахло духами (сегодня Елизавета Павловна не уберегла от посягательств дочери свой парфюм).

Я взглянул на Зоину родинку (ту, что с правой стороны, над губой) пожал плечами.

— Нет, конечно.

— Тогда зачем…

— Ты разве забыла? — спросил я.

— Что?

— Я обещал тебе, что стану отличником и возьму на себя «общественные нагрузки». Было такое?

Зоины брови вздрогнули.

— Ну… было, — сказала Каховская.

— Вот, — сказал я. — Пожалуйста. Одно своё обещание я выполнил.

Строгий взгляд классной руководительницы прервал наш диалог. Зоя сжала губы, точно бесстрашная патриотка на допросе. Я ответил учительнице улыбкой («радостной» — «виноватая» у меня не получилась). Классная нахмурилась. Уселась за стол, вооружилась карандашом. И приступила к опросу детей на тему внешкольных занятий учеников вверенного ей класса. Зачитывала фамилии четвероклассников в алфавитном порядке. Помечала: кто, куда, по каким дням, какую именно секцию (или кружок) посещал. Подробностями она не интересовалась. Мишины одноклассники отвечали охотно; хвастались достижениями: посвящали классную в подробности своей внешкольной жизни.

Тема опроса меня заинтересовала. Потому что позволила лучше понять, кто есть кто в четвёртом «А». Отчасти я понял и принципы деления класса на группы. Четверо гандболистов шли в школу с линейки своей отдельной компашкой. Подобным образом отделились и трое пловцов. А вот девочки из кружка юных натуралистов не выделялись (сегодня) — присоединились к свите Зотовой (которая оказалась гимнасткой). С удивлением узнал, что Зоя Каховская занималась танцами — эту информацию председатель Совета отряда неохотно процедила сквозь зубы, точно созналась в преступлении. Обнаружил среди учеников четвёртого «А» и трёх шахматистов (двух мальчиков и девочку). Но в классе не оказалось ни одного боксёра или самбиста — это меня порадовало.

Потому что я всё ещё помнил, что представлял собой детский коллектив. Понимал, что школьники бывали злыми и жестокими. И часто выбирали своими жертвами таких «странных» и нелюдимых детей, каким был Припадочный Миша Иванов. Отправляясь сегодня в школу, я не рассчитывал стать душой детской компании (да и вообще: пока я не смирился с тем, что половину дня буду проводить в компании малознакомых десятилетних детишек). Однако не намеревался терпеть подножки, тычки в спину и оскорбления. Миша Иванов оставил мне в наследство хилое детское тельце, которое за лето я слегка укрепил. Научился подтягиваться на турнике; и даже тридцать два раза отжимался от пола!