Честное пионерское! Часть 2

— Тебе хорошо, — сказала она. — Тётя Надя замечательная: она тебе ничего не запрещает. Хочешь, друзей домой приводи. Хочешь, сам еду готовь. А если желаешь, можешь и на борьбу записаться. Я тебе даже завидую. Мне бы такую маму — чтобы хоть иногда спрашивала, что мне нужно.

Каховская покачала головой.

— А я своей уже говорила, что не желаю танцевать. Ещё во втором классе! И выслушала тогда от неё… всякого. О том, что я девочка, а не мальчишка. Что танцы подарят мне красивую фигуру, а драки — превратят мой нос в картошку. И что быстрее выйду замуж, если буду хорошо плясать.

Зоя покрутила пальцем у виска, посмотрела мне в глаза.

— Вот скажи мне, Иванов, — попросила она. — Ты бы спрашивал у своей невесты, знает ли она танец ромашек? Или ты женился бы на ней только потому, что она умеет плясать в костюме одуванчика? Ведь глупость же все эти танцульки! Разве я не права?!

— Танцы — это фигня, — согласился Вовчик. — За них даже медали не дают. Мне об этом девка из класса говорила. А у неё старшая сестра на танцевальный кружок всю жизнь ходит. И за всё время только несколько грамот домой принесла — ерунда, а не награды.

— Вот-вот, — поддакнула Каховская. — У меня пока и грамот никаких нет. А Светка Зотова на своей гимнастике уже две серебряные медальки получила! Она ими в школе хвасталась — я видела. Девочки шептались, что ей «чуть-чуть» весной до первого места на городских соревнованиях не хватило.

У Зои влажно блеснули глаза.

— А я осенью снова буду хороводы водить и носочек тянуть, — сказала она. — Разве это справедливо? Я хоть и девочка, но ведь не дурочка. Если я вырасту комсомольским вожаком, как хочет мама, то зачем мне эти танцы? Лучше бы я умела… буйных… по лицам…

Каховская махнула кулаком, будто забила молотком в стол гвоздь. И тут же смахнула с глаз слёзы. Насупилась.

Я посмотрел на Вовчика — тот пожал плечами.

— Ну… так я и говорю: давай вместе пойдём на самбо, — сказал я. — Если ты этого хочешь. Попробуешь — может, тебе понравится. В костюм ромашки тебя там точно не нарядят. А с твоей мамой я завтра поговорю. Объясню ей… что именно привлекает мужчин в женщинах.

Зоя улыбнулась, вытерла со щеки слезу.

— Представляю, что она тебе ответит.

Хмыкнула.

— Не переживай, Каховская, — сказал я. — Я неплохо договариваюсь с женщинами. Объясню и Елизавете Павловне… правила детского воспитания. Так что ты подумай. Время до понедельника ещё есть. Хочешь заниматься борьбой — мы это устроим. Учись настаивать на своём!

— А что тут думать? — спросила Зоя.

Шмыгнула носом.

— Нос картошкой я, конечно, не хочу, — сказала она. — Но Светку Зотову с удовольствием… чайником на пол уронила бы. Только не говори с мамой — это бесполезно. Лучше уж объясни всё папе. Если папка со мной согласится, то мама никуда не денется — поорёт, поохает, поплачет и успокоится.

Девочка махнула рукой.

— Это ей только кажется, что она дома главная, — сообщила Зоя. — А на самом деле… я не помню, чтобы она хоть раз отговорила папу. Вот и в прошлом месяце он её не послушал: уехал. Папка у меня спокойный. Но если уж что-то решит, то его уже не переубедить. Миш, так ты поговоришь с ним?

Я развёл руками.

Сказал:

— Да какие проблемы?

И пообещал:

— Завтра же с ним побеседую!

Глава 3

Я не сказал своим малолетним приятелям, что запишусь на секцию самбо вовсе не ради медалей.

В ДЮСШ я надеялся вновь увидеть «старых друзей» — познакомиться с ними заново. А ещё там я намеревался встретить… Павлика Солнцева. Это был второй пункт моего своднического плана (второй — после Надиной диеты). Потому что лучшего варианта для того, чтобы познакомить Мишу Иванова и Виктора Егоровича Солнцева я не придумал. А вот чем заинтересовать в себе себя же (но пока семилетнего) я уж наверняка найду. Ну а там… глядишь, похудевшая и похорошевшая Надя Иванова и Витя Солнцев снова встретятся.

Сегодня, первого сентября, Пашу Солнцева поколотил второклассник — случилось это неподалёку от школьной теплицы. Старший мальчишка ударил меня тогда в подбородок и в живот. На глазах у одноклассников. Было не слишком больно. Но очень обидно. Досадно было и от того, что я не дал обидчику отпор (даже не попытался): то ли растерялся, то ли испугался — я до сих пор не понимал, почему так произошло. Мелькала у меня сегодня мыслишка накостылять тому второкласснику. Руки так и чесались макнуть малолетнего гадёныша носом в траву.

Но я запретил себе вмешиваться в ту стычку. Потому что она пошла мне на пользу: вечером того же дня я заявил отцу, что запишусь в секцию бокса. Почти не сомневался, что именно сейчас папа с Пашей спорили на эту тему. Я сказал тогда отцу, что обязан научиться защищаться. Вот только папа не поддержал моё намерение. Он меня отговаривал; говорил, что маме бы моя затея не понравилась (я до сих пор не понял, почему маму расстроило бы моё умение драться). Но я в тот день проявил упрямство и решительность (мечтал начистить второкласснику физиономию).

Однако отца не переубедил.

Именно по просьбе папы я не стал боксёром — пошёл в секцию самбо к Денису Петровичу Верховцеву.

* * *