Честное слово

Вот я только что упомянула слово апропо (франц. а propos). Собственно, там это и было апропо – “кстати, по поводу”. И вот, рыская по интернету в поисках вариантов модели управления этого самого апропо, я наткнулась на разные интересные истории, связанные с этим словом.

Во-первых, забавно комментирует апропо Даль:

“АПРОПО нареч. франц. кстати, к делу; да бишь, чтоб не забыть.

Я не апропо, а я 35 лет своему государю служу, сказал выслужившийся из рядовых капитан, услышавший слово это впервые и принявший его за бранное.

Вполне понятно, что некто обратился к капитану, например: “Апропо, а не знаете ли…” Слово стояло в начале фразы и, как и положено вводному слову, было произнесено с интонацией обособления. Вот капитан и принял незнакомое слово за обращение. Да к тому же, вероятно, собеседник капитана произнес слово апропо соответствующим его смыслу небрежным тоном, и капитану показалось, что обращение это еще и неуважительное.

Эта история напоминает известный случай, описанный в письме Татищева Тредиаковскому. Генерал Лука Чириков, который очень любил иностранные слова, во время Прутского похода 1711 года написал приказ: в пять утра собраться фуражирам, первым марширует полковник с бедекен (Bedecken – по-немецки “конвой”, “прикрытие”). Но в полку непонятное слово восприняли как имя собственное – и стали ждать полковника Себедекина. Не дождавшись, послали справиться о полковнике в штаб и стали ждать ответа. В общем, день был потерян, лошади остались голодными, ну и как водится – “конница разбита, армия бежит…”, потому что в полку не было словаря.

Другая история со словом апропо, которая мне понравилась, обнаружилась в Записках Ф. Ф. Вигеля (1786–1856). Речь идет о драматурге В. А. Озерове, который, по Пушкину,

“…невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил… –

и об одной из его трагедий.

““Дмитрий Донской” был представлен в самую ту минуту когда загорелась у нас предпоследняя война с Наполеоном. Ничего не могло быть апропее, как говаривал один старинный забавник. Аристократия наполняла все ложи первого яруса с видом живейшего участия; при последнем слове последнего стиха: велик российский Бог – рыдания раздались в партере, восторг был неописанный. Озеров был поднят до облаков, как говорят французы.

И наконец, еще история, уже современная. В одном интервью, которое дала известная телеведущая, стоявшая, можно сказать, у истоков советского телевидения, я прочитала:

“И, отдав сорок лет своей профессии, я совершенно убеждена в том, что на телевидении есть только одна чисто “человеческая” профессия, представители которой общаются напрямую только со зрителями, – дикторы. Все ведущие а propos с аудиторией, они – ведут. А от дикторов напрямую к зрителю идет желание смотреть телевидение. Причем сам диктор должен быть заинтересован материалом настолько, что если зритель протянул руку, чтобы выключить телевизор, и услышал что-то интересное, он уже никуда от экрана не денется.

Я глубоко задумалась: во-первых, что значит а propos с аудиторией, а во-вторых – откуда взялось такое странное словоупотребление. И, как мне кажется, нашла ответ на оба вопроса сразу. Имеется в виду “Ведущие заодно с аудиторией” (в отличие от диктора, который парит и царит). Ну вот, а слово заодно, кроме значения “вместе”, имеет и значение “кстати”. А слово кстати и, соответственно, “заодно” в синонимичном ему значении, имеет еще и синоним апропо. Действительно, можно сказать: Отметим заодно и то, что… или Отметим апропо и то, что… Отсюда и возникает заблуждение, что апропо – вообще то же, что заодно, и фраза ведущие апропо с аудиторией. Вот такая лингвистическая задача, взятая, как нас учит Зощенко, “с источника жизни”.