Честный проигрыш

Зайдя ненадолго домой, Хильда собрала вещи. Ни Морган, ни Руперта не было. Письма от них обоих лежали на столике в холле, и она прочла их уже в гостиничной комнате. Письмо Руперта было безнадежно невнятным. Самообвинения и мольбы перемежались с заверениями, что не случилось ничего, достойного каких-либо серьезных обсуждений. В тоске и гневе она изорвала его в клочки. Письмо Морган было гораздо логичнее и выдержаннее. Она рассказывала, как Руперт вдруг неожиданно воспылал к ней, как они вместе решили ничего не рассказывать Хильде, так как надеялись, что сумеют все сгладить. Это письмо Хильда задумчиво отложила в сторону. Потом, вдруг поддавшись нахлынувшим чувствам, написала жестокое письмо Руперту и в конце сообщила, что едет в Париж, к своей старой подруге Антуанетте Руабон. Это же она коротко написала на открытке Морган. После чего взяла напрокат машину и отправилась в Уэльс.

Коттедж был в шести милях от главной дороги и еще дальше от ближайшей деревни, подъезд к нему был ухабистый и шел среди глыб, оставшихся от древних каменных стен. Единственное жилье по соседству — ферма, выставленная на продажу и заброшенная. До моря две мили. Хильде казалось, что, сидя на берегу, она приобщится к его извечной седой и усталой мудрости. Как оказалось, она вообще не дошла до берега. Отправившись туда в первое утро, оцарапалась о какую-то колючую проволоку и в слезах вернулась в коттедж.

Нужно вернуться в Лондон, решила она. О господи, и зачем только я написала Руперту это ужасное письмо? Надо было поговорить, взять да и убежать было жестоко и трусливо. Теперь те двое мучаются. А ведь я убежала в попытке наказать их. Но что они сейчас делают? Держатся за руки и совещаются, что предпринять? Утешают друг друга. Обсуждают мои поступки. При этой мысли она вскрикнула от боли: одна, в темнеющей неуютной комнате. Стало ясно, что она жертва их сговора, их немыслимой безграничной жестокости. У них-то будущее, у меня — нет. Возможно ли, чтобы мы с Рупертом снова наладили свою жизнь? Нет, прошлого не вернешь, и, как бы они себя ни вели, то, что произошло, будет сопровождать нас всегда. Она припомнила письмо Морган. В голове пронеслось: я не мыслю себя без Морган, но и рядом с ней тоже себя не мыслю. Не могу снова взять ее в свою жизнь. Господи, что же теперь со мной будет?

Встав, Хильда заперла двери. Снаружи было темно, насыщенная шумом ветра и дождя тьма, пришедшая из-за моря и захватившая пустой берег, льнула теперь к стенам дома. Хильда зажгла три свечи, подбросила сухих дров, аккуратно задернула занавески. Как странно и одиноко смотрится, вероятно, издалека освещенный квадрат окна, мерцающий и поблескивающий в пустоте. Остается только надеяться, что ни одно существо не видит его сейчас. Сев к огню, она начала тихо плакать. Много лет она прожила, защищенная счастьем. И теперь уже слишком стара, чтобы пробивать себе путь в человеческих джунглях, где все так непредсказуемо и яростно сталкиваются сонмы различных желаний.

В комнате вдруг раздался резкий и громкий звук. Испуганно вскочив, Хильда не сразу поняла, что это телефон. Первой ее мыслью было: Руперт. Подбежав к аппарату, она неловкими от испуга пальцами подняла трубку.

— Профессор Кинг звонит вам из лондонской телефонной кабины. Вы готовы оплатить разговор? — произнес далекий бесстрастный голос телефонистки.

— Профессор?.. Ах да, да, конечно…

— Здравствуйте, Хильда, — произнес голос Джулиуса.

— Джулиус! Слава богу, что вы позвонили, я уже начинаю сходить с ума. Не надо было приезжать сюда. Я уже ничего не соображаю, все превратилось в сплошной кошмар. Мне нельзя было уезжать, не поговорив с вами, но меня несло прочь, а теперь я понимаю, что это безумие. Я просто теряю голову, ох, Джулиус, я так благодарна вам за звонок, слышать ваш голос — это уже огромное облегчение, вы можете поговорить со мной?..

— Хильда, пожалуйста, выслушайте меня…

— Вы видели Морган и Руперта? — Голос Джулиуса мгновенно приблизил Лондон, сделал его таким осязаемым.

— Нет. Хильда, я должен, сказать вам кое-что очень важное, пожалуйста, выслушайте меня очень внимательно.

— Что-то о… них?

— Да. Вы…

— Джулиус, я вела себя непростительно. Мне нельзя было уезжать из Лондона…

— Хильда, слушайте. Вы хорошо меня слышите? Вы стали жертвой розыгрыша.

— Розыгрыша?..

— Да. Руперт и Морган не влюблялись и у них не было романа. То, что вы видели, было фальшивым фасадом. Вас, всех троих, обвели вокруг пальца.

— Не понимаю. О чем, собственно, вы говорите?

— Они стали жертвой розыгрыша, а затем вы были втянуты в ту же игру. Каждого из них ложно убедили, что второй страстно влюблен. Их доброта и деликатность способствовали усугублению путаницы. Больше ничего не было. Не только любовной истории, но и самой любви.

— Но… такой розыгрыш… кто бы сумел?..

— В роли волшебника выступил я. Все началось как шутка, а потом, к сожалению, вышло из-под контроля. Но речь не обо мне. Слушайте, я сейчас расскажу вам, что именно произошло, и тогда вы поймете, что они абсолютно невинны.

— Вы… но, Джулиус…