Четки Изабеллы Кастильской

– Я не знаю, может быть, и научилась.

– И где же тогда она сейчас? Ты же сама говорила мне, что Дуся убежала, выскочила в открытую дверь и была такова!

– Вот уж не знаю.

Как видно, Зоя решила стоять на своем во что бы то ни стало.

– Наверное, выскочила, пока ты нам тут высказывал претензии.

– Тебе самой-то не смешно себя слушать?

Хоть я работала в фирме Студнева меньше месяца, уже научилась распознавать оттенки его голоса. Так сейчас я поняла, что он находится в гневе. Но ведь ничего не сделает этой заразе и ее сыночку, сдержится, как обычно. Не знаю, так ли уж полезно хорошее воспитание?

– Мне уже давно не смешно, мне грустно! – Как видно, Зоя тоже хорошо изучила Студнева и ни капельки его не боялась. – Мы все для тебя делаем, мы стараемся наладить родственные отношения, а ты относишься к нам, как к чужим людям! Хуже, чем к чужим! Чужим бы ты не посмел предъявить такие обвинения!

– И что же такое вы для меня делаете? Может быть, пояснишь? Живете у меня на всем готовом и шарите в моей комнате?

Ого, он, оказывается, умеет повышать голос!

– Я так и знала, что рано или поздно ты выскажешь нам претензии, попрекнешь нас куском хлеба и крышей над головой! Пойдем отсюда, Венечка! Ты не обязан это выслушивать! – И Зоя с высоко поднятой головой направилась вместе с отпрыском в свою комнату.

На пороге, однако, она задержалась, повернулась к Студневу и проговорила ядовитым тоном:

– Я расскажу Оксане, что здесь творится!

– Что?! – изумился Сергей Сергеевич. – Расскажешь, что роешься в моих вещах?

– Нет! Я расскажу, что ты под видом квартирантки поселил в семейной квартире свою любовницу!

С этими словами Зоя проскользнула в свою комнату, втащила Веника и захлопнула дверь. Таким образом последнее слово осталось за ней.

Студнев побагровел и замер на месте, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Я даже испугалась, не случилось бы с ним чего, вышла в коридор и подошла к нему.

– Сергей Сергеевич, вам плохо? Может быть, налить вам воды? Может быть, валерьянки?

Он наконец вздохнул, повернулся ко мне и проговорил:

– Ох, Лидия, вы здесь? Вы все это слышали? Мне очень жаль, что вам пришлось это слушать… Как стыдно…

– Да ладно, не переживайте… я вам очень сочувствую… может быть, вам кофе сварить, или еще чего?

– Нет, кофе не нужно…

Тут я заметила, какое у него все еще красное лицо, и вполголоса пробормотала:

– Да, кофе, пожалуй, не стоит.

Положение спасла Дуся. Она немедленно перепрыгнула с моих рук на руки Студнева, при этом больно вцепившись в него когтями.

– Ты еще тут будешь хулиганить! – рассердился он и выпустил кошку из рук.

Она тотчас рванула в кабинет, а мы за ней, едва не столкнувшись в дверях лбами.

Кошку удалось поймать минут через десять, за это время хозяин квартиры несколько пришел в себя. Вот говорили по телевизору, что от стресса помогают физические упражнения, а я не верила.

Уже стемнело, когда дон Алонсо снова появился в покоях королевы. В глазах его было смущение.

– Ваше величество, я привел дона Аврахама.

– Это тот еврейский ростовщик, о котором вы говорили?

– Он самый.

– Пусть войдет.

В комнату вошел седовласый господин в расшитом серебром камзоле, с ухоженной седой бородкой и темно-карими, похожими на две черносливины, глазами. Голову его прикрывала круглая шелковая шапочка.

Он низко склонился перед королевой и, выждав приличествующее время, произнес:

– Ваше величество хотели видеть меня?

Королева как будто только теперь заметила его. Она подняла глаза на купца и проговорила как будто нехотя:

– Да, дон Аврахам. Я желаю занять у вас денег. Ненадолго – на полгода, может быть, на год.

– Вы знаете, ваше величество, любое ваше желание священно для меня. Но сколько вы хотите занять?

– Немного – две или три тысячи золотых реалов.

– То есть девять тысяч мараведи? Возможно, для вашего величества это и впрямь немного, но для меня – очень большие деньги.

– Так что – вы не сможете мне их ссудить?