Четки Изабеллы Кастильской

– Меня беспокоят дошедшие до меня слухи. Мои информаторы говорят, что один из этих подлых еретиков похваляется, будто его не коснутся гонения, будто он останется в Испании, потому что одолжил вам деньги на экспедицию Христофора Колумба.

– Я и правда заняла у него деньги на это в высшей степени богоугодное дело. Мне больше негде было взять их, вы ведь знаете, дон Томмазо, что наша казна опустошена войной с маврами…

– Это не должно помешать вам очистить священную землю Испании от мерзкой ереси!

– Не беспокойтесь, дон Томмазо, все будет доведено до конца. Но прежде мне нужно расплатиться с кредитором. Ведь я не могу нарушить свое королевское слово.

– Слово, данное еретику, не имеет законной силы перед лицом Господа!

– Мне казалось, что слово есть слово, особенно если это слово государя. Но даже если вы правы и мне позволительно нарушить обещание – в руках кредитора остался залог, который мне чрезвычайно дорог. Это розарий, четки, подаренные мне отцом, и мне не хотелось бы их утратить…

– Ваше величество знает, как вернуть четки. Пошлите в дом еретика графа Вальдеса с людьми, пусть они перевернут все вверх дном и найдут четки.

– А если не найдут?

– Если не найдут – пусть допросят самого еврея и его домочадцев с пристрастием. Я могу научить его людей, как это делается. Если сами они не сумеют – я могу послать к ним моего человека, весьма опытного в таких делах. Уверяю вас, они узнают все, что нужно.

– Будет ли это добрым делом в глазах Господа?

– Несомненно! Вы знаете, ваше величество, что цель оправдывает средства, а цель у нас самая благая. Всякое деяние допустимо, если оно совершается к вящей славе Господней.

– Что ж, пусть будет по-вашему.

Наконец шум в коридоре затих, дверь хлопнула, и через некоторое время Студнев постучался к нам с Дусей.

– Ушли! – Он перевел дух. – Неужели насовсем? Просто не верю своему счастью. Пошли хоть чаю попьем, устал, как будто вагоны с углем разгружал!

На кухне царил форменный кавардак, и было пустовато, было такое чувство, что Зоя прихватила кое-что из посуды и серебряную поварешку.

Ну, Бог ей судья.

Студнев, естественно, ничего не заметил, а я не стала ничего говорить – не мое это дело.

Он положил на стол четки, и мы долго смотрели на них. И я почувствовала, что со мной что-то происходит. Что впереди у меня и правда новая, совсем другая жизнь, что прошлая жизнь закончилась и никогда больше не вернется.

– Лидия… – Студнев положил свою руку на мою, – я хотел вам сказать, что я…

– Я тоже хотела вам кое-что сказать… – Я решила признаться, что устроилась к нему в офис по чужому паспорту, и рассказать про Зеленцова.

В конце концов, сколько можно жить под чужим именем! И не нравится мне имя Лидия, тем более что ее обладательница умерла не своей смертью, а это – плохая примета.

Я помолчала, собираясь с мыслями, и Студнев тоже молчал. Мужчины всегда долго собираются перед тем, как сказать важное. С другой стороны, ну что такого он может мне сказать? Что я ему нравлюсь? Это и так видно. Или что он мне очень благодарен за кошку и четки? Хотя нет, насчет этого он бы не колебался, а тут мнется.

Вообще-то он славный, а сейчас особенно. Лицо такое… видно, что человек ничего и никого из себя не строит, вот такой и есть.

– Лидия… – снова начал он, – Лида…