Четки

— Выглядишь лучше, чем утром, когда я уходила, — улыбнулась она.

— Вчера я немного перестарался. Немного… — он не успел закончить из-за подошедшего к их столику официанта.

Она заказала курицу генерала Тсо, Харпад благоразумно только любимые сайгонки. Он пока не доверял желудку.

— После такого количества алкоголя из человека лезет все, — сказала она с усмешкой. — Ты не представляешь, кем могут оказаться некоторые люди.

Нюхач задумался над ответом.

— У меня есть дочь…

— Я не об этом, — она покачала головой. — Из людей лезут чудовища. Они сначала кажутся милыми, приятными, а потом превращаются в кого-то абсолютно другого. В тебе нет чудовища.

— Ты не знаешь меня… — Он замолчал, снова не в состоянии найти подходящие слова.

Она выручила его.

— Я уже узнала тебя, поверь, — придержала его руку и посмотрела в глаза.

Он смутился. За последние двадцать четыре часа столько всего произошло. Может ли он полностью доверять своему суждению о реальности? Он симпатичный? Возможно ли, что в нем заинтересована девушка, которая могла бы иметь любого?

На столе появились заказанные блюда. Есть время подумать. Харпад ел медленно, механически, обмениваясь с ней взглядами. Сайгонка выскользнула из палочек, а девушка улыбнулась, видя, как он пытается замаскировать неуклюжесть. Может быть, это ей нужно? Кто-то, для кого она будет центром Вселенной? Он знал, как это работает, уже проходил через это. Влюбленный по уши, он не видел чудовище, выходившее из матери его ребенка. Поэтому последний год совместной жизни он жил с чудовищем, которое ее сожрало. От его Ренаты не осталось ничего.

Последняя сайгонка, последняя мысль. Как выяснить, носит ли кто-то в себе чудовище?

Он ждал, пока она закончит есть, и затем спросил:

— Что бы ты сделала в безвыходной ситуации? У тебя есть два демона, и каждый что-то от тебя хочет. Ты не можешь сделать обе вещи, потому что они противоречат друг другу. Или одно, или другое. У тебя есть выбор. Если подведешь первого демона, он убьет тебя, а если не тебя, то кого-то близкого. Самого близкого. Если подведешь второго, тот сделает так, что ты никогда больше не увидишь своего близкого.

— Прежде всего надо выжить. — Она снова взяла его за руку. — А близкий тебе человек будет жить, даже если ты не будешь его видеть. Мир не исчезает, когда ты закрываешь глаза.

Она была права, он сам это знал. Но только когда услышал из ее уст, понял, что уже знает ответ. Эта девушка может упорядочивать хаос, а не приумножать его.

В машине она сама постучала пальцем по автопилоту. Финансовый район. Это рядом.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросила она.

Вечером. Отдаленная перспектива.

— Не решил еще… А ты?

— Ужинаю с тобой, — улыбнулась она. — При свечах.

— Сегодня у меня будет тяжелый день. — Харпад произнес это и тут же почувствовал, что хочет снова увидеть ее, как можно быстрее.

— Попытаемся, — она погладила его по щеке. — По крайней мере попытаемся.

* * *

Над Гроховом поднималось черное зарево. Исчезала иллюзия голубого неба. Он свернул вправо, большая черная тень двигалась вместе с ним. Гоцлав исчез во время Перемен. Сейчас Грохов граничил с Рембертовом, урезанным наполовину и искаженным случайными модификациями Центра. Во время преобразования здесь городская ткань смялась больше всего. Некоторые улицы не совпадали. Попадались дома, выгнутые под странным углом или перекошенные, как будто пережили тектонические разломы, и они все еще были обитаемыми. Никто не пытался замаскировать шрамы, а может просто не хватило времени. Люди не хотели тут жить, но через несколько лет были вынуждены снова заселить эти районы под давлением демографического взрыва. Почему в плохие времена рождается больше детей?

Триумф остановился в конце узкой Альпийской улицы. Потрескавшийся асфальт порос травой. Харпад вышел и глубоко вдохнул. Тут царил особенный покой, как в костеле, в котором он не был с детства. Необыкновенно ясная, тихая ночь, только небо черное, словно не существовало атмосферы. Он прошел несколько шагов по сорнякам и приложил ладонь к холодной поверхности. Он не знал, из чего она сделана. Скорее всего, это идеальный изолятор, потому что абсолютный холод космоса не проникал через него. Он увидел двойное отражение своей руки во внутреннем и внешнем слоях. Не более десяти сантиметров отделяло его от пустоты. Он придвинул лицо и заслонился руками от фонарей. Маленький, неполный бублик сиял на фоне черного космоса. Кольцо Краков.

Барьер возбуждал в нем первобытный страх. Это конец мира. Хорошее место, чтобы подумать.

Нулевой ПО. Узнав это, уже не так легко забыть. Кто изменил его? Может быть, он сам? Когда? Во сне? А может, его подсознательные желания в зеленых внутренностях g.A.I.a. реализуются так же, как и сознательные поиски. До половины девятого оставалось больше пяти часов. Достаточно, чтобы извести себя.