Четкие линии (СИ)

Внутренности согревались, сразу становилось уютнее при неярком освещении плавающих под потолком огоньков. Комната поняла, что сегодня рисовать я не буду, поэтому решила устроить "семейный" вечер.

Смешно, но именно ей и портрету Слизерина я доверял больше всего, они стали единственными, кто знал о моих увлечениях, кто разделил их со мной. И пусть Салазар ругался на растрату потенциала, тем не менее подсказал пару моментов, пару "книжных" заклинаний, которые использовались в его время.

— И да, и нет, — ответил тем временем на мой вопрос Слизерин. — Комната Годрика определенно находится рядом с директорским кабинетом, но это не он. Феникс всего лишь охраняет ее целостность, вход в нее. Нужно быть истинным гриффиндорцем по духу, чтобы найти покой Основателя. Не знаю, как уж Годрик собирался проверять, есть ли у человека нужные черты или нет.

Зато я знаю. С помощью меча, запрятанного в любимый чепчик.

— Кандида создала это помещение в основном для своих умников. Здесь они тренировались, здесь отрабатывали заклинания, Комната могла предоставить такие книги, которых не было в официальной библиотеке. И все необходимые пособия. Единственное требование — правильно и четко формулировать свои пожелания. Вполне в духе Когтевран. Хотя для тебя Комната сделала исключение, ты ей слишком нравишься. Где находится Комната Пуффендуй, я не знаю. Скорей всего, где-то рядом с теплицами или попросту с выходом из школы, хотя и это не факт.

Угу, искать рядом со входом может быть и бесполезно. Но Пуффенндуй любила свои растения. И любила врачевать, насколько мне рассказал Салазар, а это значит….

— Вернемся к твоим проблемам с дементорами, — прервал голос Слизерина размышления. — Для защиты применяют заклинания Патронуса.

— Знаю, — взмахнул рукой. — Но у меня не получается.

— Значит, недостаточно сильные счастливые воспоминания используешь! — отчеканил нарисованный маг с явным раздражением.

— У меня нет сильных светлых, я жил в чулане под лестницей, у нелюбимых родственников, — моя настоящая жизнь тоже не фонтанировала всплесками эмоций, кроме… кроме вдохновения. Оно всегда увлекало меня, давало силы, заряд бодрости, горячим шоколадом особого рецепта разливалось внутри.

Слизерин побарабанил пальцами по рукояти своего меча, задумчиво взглянул в мою сторону. От этого взгляда становилось не по себе. Сразу воспоминалось, что передо мной — суровый, жестокий и беспринципный темный маг, даром, что давно умерший. Уже выяснилось на практике, что даже теоретический его опыт повергал в шок. Бесконечные битвы, гонения на магов, погибшая на костре жена и ребенок. Все это сделало из него острый клинок, не знающий пощады.

По губам скользнула улыбка, хищная, предвкушающая. Словно в ответ на нее запульсировали огоньки света, замерцали тревожно.

— О, не бойся, — протянул Салазар, обращаясь к Комнате, — я не собираюсь вредить мальчику.

И повернулся ко мне.

— Подойди.

Таким голосом зачаровывают змей, его глаза гипнотизировали, и я бы не удивился, увидев вертикальный узкий зрачок. Улыбка настораживала и искушала, пальцы нетерпеливо сжали рукоять меча. В тусклом свете огней цепочка на мантии как будто мерцала, а я не мог оторвать взгляда от лица древнего мага.

— Возьмись за раму.

Голос упал до приглушенного шепота, почти шипения. Салазар тоже наклонился, как будто хотел уткнуться лбом прямо в лоб.

— Влей свою силу. Немного.

Магия откликнулась, сама заструилась, без палочки, повинуясь лишь желанию и приказу Слизерина. Тело словно не принадлежало мне, однако я не чувствовал на себе чар. Это моя воля. И его.

— Если у тебя нет ярких воспоминаний, надо всего лишь создать их, — глаза блеснули, между губ показались белоснежные зубы. Это напомнило роман Стокера, какими описывались невесты графа. — Ты уже достаточно взрослый для этого…..

Внезапно мир завертелся, закружился, все вокруг затянуло туманом, в котором я не видел ровным счетом ничего. Горячие руки скользнули по телу, прижали к широкой груди. Под ладонями билось чужое сердце, мощно, надежно, хриплое дыхание влажным ветерком коснулось щеки, а затем губы прикоснулись к губам.

Единственное прикосновение, а внутренности словно сжала твердая рука. Такого предвкушения, такого азарта и чувственного удовольствия я не ощущал уже давно, за работой подзабыв, что являюсь подростком.

Губы все скользили по губам, порождая сонм восторженных мурашек, мечущихся по телу, волнами расходилось тепло и удовольствие. Чужой язык скользнул в рот, прошелся по чувствительному небу и сплелся с моим языком. Влажно, горячо, жарко. Как змеи, пришло в голову, совершенно как змеи обвиваются вокруг друг друга. Мужчина не утверждал свою власть — он был сильнее, не подчинял — это не требовалось. Он исследовал, ласкал, нежил, он узнавал и знакомился. Он прижимал к себе так крепко, что я не мог пошевелиться. Лишь обнимать за плечи, скользить по шее, касаясь длинных, густых волос. Запах жасмина оседал на языке невесомой сладостью. Из горла вырвался стон….