Четверги с прокурором

– Но, согласитесь, в этом есть изюминка. Вы только представьте себе, как эти детективы будут ходить по пятам друг за другом.

– А каким образом это отразится на финале романа? – пожелала узнать хозяйка дома. – Может быть, частный детектив номер два вступит в сговор со своим коллегой под номером третьим, с тем чтобы и дальше доить Менле? Или же номер третий с номером вторым или же номер второй с номером первым, чтобы поделить миллионы?

– Или же третий с первым, поскольку он, частный детектив номер три, разработал потрясающий план идеального убийства?

– А разве нельзя сбрасывать со счетов, что автор, – заговорила певица, – насочинявшись вволю на этих оставшихся пятидесяти или даже ста страницах, в конце не преподнесет нам неожиданный и безыскусный вариант на двух последних? Тот самый, который предложила я? И который бы удовлетворил бы всех читателей сразу?

– Вернемся все же к третьему частному детективу, – напомнил доктор Шицер. – Откровенно говоря, я не верю в его существование, хоть и сам предложил этот персонаж. Уберем его пока со сцены. Но как будут развиваться события дальше? Мне кажется, по логике вещей Менле должен взвинтить сумму еще больше, и не до жалких трех, а до тридцати миллионов. Тут уж Шпицхирну никак не устоять. Он решает выполнить контракт на убийство. Но вместо того чтобы прикончить Куперца, он планирует незаметно переправить его куда-нибудь вне пределов досягаемости Менле, за границу, например, а строительного магната убедить, что да, дескать, убил его, нет больше Куперца на этом свете. Однако маневр не проходит, поскольку Менле все же кит бизнеса, и об этом никак нельзя забывать, такие люди не привыкли покупать кота в мешке. Иными словами, ему нужен труп Куперца, чтобы удостовериться окончательно.

Шпицхирн все-таки человек не окончательно утративший совесть, а так называемое идеальное убийство – штука отнюдь не простая. Тут приходится шевелить мозгами. Кроме того, Шпицхирн мог просто по-человечески привязаться к Куперцу. И он вынашивает планы, каким образом ввести Менле в заблуждение. Например, идет в театр. В конце концов и у него бывает иногда досуг, и он отправляется в театр посмотреть «Ромео и Джульетту», после чего обращается к знакомому аптекарю и справляется у него, существует ли яд, способный вызвать лишь иллюзию, включая все или почти все ее симптомы, но не саму смерть. Но такого яда, оказывается, не существует. По дурацкому стечению обстоятельств Шпицхирн узнает, что и за ним следит Маусгайер.

– Вы уж нам объясните про это дурацкое стечение обстоятельств. Просто отделаться ссылкой на обстоятельства было бы со стороны автора просто нечестно, – так высказался сын хозяев дома. – И вообще случайностям, если только они не содержат в себе, так сказать, внутренней судьбоносной составляющей, места в литературе быть не должно. В противном случае благодаря случайностям все вдруг стало бы предельно просто, и страницы было бы чем занять, и тогда Шпицхирн хотя и ковал планы убийства, действительно все планировал, но за день до рокового для Куперца дня последний совершенно неожиданно – и случайно – гибнет, разбившись в новом спортивном автомобиле, на котором он, как и следовало ожидать, носился сломя голову. Шпицхирн бежит к Менле – как уже стало традицией, через отдельный, секретный и персональный лифт и требует с него положенную сумму.

«Как так?» – недоумевает Менле.

«Густав Куперц больше не жилец на этом свете», – сообщает Шпицхирн.

«Мне об этом известно», – отвечает Менле.

«Знаете… герр Менле, – запинаясь от волнения, лепечет Шпицхирн. – Мне почему-то кажется, что вы не очень торопитесь переводить деньги на мой счет».

«Вам не кажется, – невозмутимо отвечает строительный магнат. – Потому что я действительно не тороплюсь сделать это. Уже хотя бы потому, что не вижу для этого оснований».

Шпицхирн предполагал, более того, рассчитывал именно на такую реакцию Менле, и все же он возмущен до глубины души и шокирован настолько, что даже не в силах возмутиться, а сидит и молчит как истукан.

– Как Будда, – подсказал кто-то.

– Почему как Будда? Как истукан. По-моему, вполне подходит.

– Истуканы обычно стоят. А Будда сидит.

– Боже, куда мы все забрели? – возмущается хозяйка дома. – Хватит дискуссий на тему стилистики!

Должна здесь заметить, что мой братец Борис, который только и знает, что толстеть, тоже сидит здесь рядом совсем как истукан. И если к нему обратиться, он тоже и не подумает даже глаз открыть. Истукан, что с него взять? Ну разве что откроет из вежливости один глаз как истукан. Нeт-нет, простите – как циклоп.