Четверги с прокурором

Но вернемся к результатам расследования. Вскрытие трупа фрау Шлессерер и химический анализ обнаруженных в раковине рвотных масс показали, что фрау Шлессерер приняла яд, который не подействовал, несмотря на то что речь шла о сильнодействующем ядовитом веществе – если спросите меня, каком именно, я ничего не смогу вам на это ответить, потому что в ядах не разбираюсь. Скорее всего доза оказалась слишком малой либо жертва, отметив резкое ухудшение самочувствия, поняла, в чем дело, бросилась в ванную и, вызвав рвоту, попыталась таким образом избавиться от яда, но подверглась нападению сзади и была задушена найденным на полу ванной у трупа пояском от купального халата. Оговоримся с самого начала: поясок этот, как и сам купальный халат, был из махровой ткани, на которой отпечатки пальцев не остаются. И еще одно обстоятельство, поначалу ускользнувшее от внимания полиции, – поясок не совпадал по цвету с купальным халатом фрау Шлессерер. Он был коричнево-красным, в то время как ее халат был белым. С другой стороны, почему бы не повязать белый купальный халат коричнево-красным поясом? Может, мода сейчас такая, в конце концов.

Разумеется, следственная группа досконально осмотрела особняк Шлессерера, в особенности полицию интересовало, каким образом преступник или преступница попали в дом. Ничто не указывало на несанкционированное вторжение, что говорит о том, что жертва либо впустила преступника или преступницу в дом, либо – вот тут-то Шлессерер и попадал под подозрение – преступник располагал ключом от дома.

Существовало три ключа: один находился у фрау Шлессерер, он висел на специальной вешалке у двери в дом, другой принадлежал сыну Ральфу, который, следует добавить, вот уже несколько лет жил отдельно от родителей, к тому же в момент совершения преступления пребывал в нескольких тысячах километров от нашего города, а именно в США. Его ключ нашелся, как следовало из первого допроса Ральфа, который имел место вскоре после его возвращения домой, причем ключ так и висел на том же месте, где и был оставлен год назад еще перед поездкой.

Ну а третий ключ, понятное дело, имел сам хозяин дома, герр Гейнц К. Шлессерер.

Уборщица? Будучи людьми состоятельными, Шлессереры могли позволить себе и уборщицу, как приходящую, так и постоянно проживавшую, и таковая появлялась у них в доме раз в неделю. Ее звали фрау Шётль, это была скромная, незаметная женщина. Но ей по какой-то причине не доверяли ключ от жилища. Если она приходила, а это обычно случалось по средам, то звонила в дверь, как любой другой визитер. И в среду за день до убийства, то есть 18 июня, фрау Шетль (если быть точным: фройляйн Шетль, она на допросе особо обратила внимание на данное обстоятельство) пришла в особняк Шлессереров как обычно. Нет, ей ничего не показалось странным в доме. Разве что белая пеларгония.

Несколько дней спустя после убийства следователь попросил фройляйн Шетль осмотреть место преступления. Шетль все время причитала: «Боже мой, Боже, бедняжка госпожа…» (именно так обращалась она к своей работодательнице, следуя добрым старым традициям домостроя), «…Боже милосердный, моя несчастная госпожа…». Поначалу показалось даже лишенным всякого смысла привозить в дом приходящую уборщицу, но тут она завопила громче сирены: «Вот! Вот! Вот!», тыча пальцем в стоявшую на столике в гостиной белую пеларгонию.

По словам Шетль, цветка в последнюю перед убийством среду не было. Она точно это помнит, потому что протерла до блеска и пропылесосила весь дом, не оставив ни пылинки, и этого цветка не было и в помине, и вообще смешно, чтобы он здесь оказался, потому что «госпожа» хоть и любила цветы, но большие декоративные цветы, те, что растут на клумбах, зато терпеть не могла этой мелюзги, да еще вдобавок в пластиковых горшках.

При повторном допросе и Шлессерер подтвердил сказанное уборщицей, после чего белая пеларгония после соответствующей регистрации заняла место в камере хранения вещдоков, как я уже говорил, что вызвало тяжкий вздох у ответственного за хранение чиновника. И с тех пор за этим делом сначала в стенах полицейского управления, а потом и в прессе закрепилось название «Дело с пеларгонией».

Вот и все на сегодня… Мне кажется, пюпитры установлены, стулья расставлены. Что там у нас сегодня? Ага, опус 161-й.

На этом заканчивается третий из четвергов земельного прокурора д-ра Ф.

Отвечают ли книги, на которых я сижу и подремываю, самым высоким вкусам, сказать не могу. Может, и отвечают. Мне приходится читать названия на корешках сверху вниз, то есть наоборот. Вот так-то.

Четвертый четверг земельного прокурора д-ра ф., когда он продолжает рассказ о «Деле с пеларгонией»