Четверги с прокурором

Мы, кошки, если верить тому, что о нас говорят, имеем в запасе девять жизней. Во время одного довольно рискованного променада вдоль водосточного желоба на крыше я, что явно не к лицу кошке, ступив лапой не туда, что было вызвано секундной потерей ориентации, которая, в свою очередь, объяснялась тем, что луну вдруг закрыла непроницаемая грозовая туча, пролетев четыре этажа, шлепнулась на тротуар и, несмотря на то что уцелела, пережила страшный шок – прежде всего от того, насколько быстро все произошло. Надо же такому случиться, что я, сама того не поняв толком, рассталась с одной из причитающихся мне девяти жизней. Так что теперь можно сказать, что я проживаю восьмую жизнь. Если не считать ее, у меня еще в запасе целых семь. Если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного.

Так что у меня еще остается время намалевать на стенах и башни Венеры, и желтые сердца. Я наверняка сподоблюсь на недурной замысел. Например, детективный. О трубочисте, который по утрам шпионит за всеми через каминную трубу. И ее прочтет та самая красавица из Тосканы. Земельный прокурор как-то сказки – правда, с глазу на глаз – своему самому близкому другу профессору Теодору Момзену (прошу не путать этого господина с другим, почти однофамильцем, но у того фамилию пишут с удвоенным «М»), что повстречал в жизни лишь одну женщину, соединившую три качества: красоту, ум и бесстыдство. Ему крупно повезло, я считаю, и меня отнюдь не удивляет, что только одну.

Краем уха я слышала, что подобную особу ему уже больше не повстречать, разве что в, образе медсестры, и вряд ли можно рассчитывать, что третье качество проявится в ней во всей полноте.

– И все-таки как-то непривычно, – произнес герр Гальцинг, – без нашего друга Ф.

– Но вы, герр Гальцинг, располагали теми же возможностями, чтобы заглянуть в чужие тайны, разве не так?

– Почти вся моя служба протекала в сфере гражданского права. И хотя оно, по моему мнению, благороднее, изящнее, нежели уголовное право, уже по своей специфике там куда меньше возможностей, как вы выражаетесь, заглянуть в чужие тайны. Хотя и в рамках гражданского права нередко возникает пограничная ситуация, заставляющая людей сбросить маски.

– Чтобы напялить новые?

– Это, – ответил герр Гальцинг (теперь пора представить его служебный ранг, а именно: судья верховного суда земли, ныне также в отставке), – это, – ответил он, – еще сильнее обнажает их нутро. Но хотя жуткие истории с убийствами крайне редко фигурируют в сфере гражданского права, по части комического, гротескного и посему достойного рассказа оно может с успехом поспорить с уголовным. Хотелось бы предложить вашему вниманию несколько занятных, на мой взгляд, историй из области правовых норм, регулирующих взимание судебных расходов, однако чтобы вы уловили соль, я был бы вынужден прочесть вам курс лекций об упомянутых правовых нормах, а это неизбежно вогнало бы вас в скуку. В конце концов, участок человеческого бытия, предстающий взорам как судьи по уголовным, так и по гражданским делам, в большинстве случаев тоже безмерно скучен, нежели это может показаться непосвященным. Ведь юристу, как и представителю любой другой профессии, приходится разбирать массу серых, безликих дел. И на пыльных полках архивов чрезвычайно редко отыскиваются истинные жемчужины.

– Ну, герр Гальцинг, так уж и редко? Мы вам не верим!