Четверги с прокурором

Кевин – ирландский святой. Мне знаком один кот по соседству, так хозяева не постеснялись окрестить его Кевином. Кстати, он один из моих отдаленных родственников. Так что Кевин, и я ничего не имею против этого имени, и лет ему сто двадцать, никак не меньше. И еще Кевин ассоциируется у меня с весенним мартовским днем, когда туман клочьями свисает с голых ветвей деревьев. Вот Кевин почему-то вписывается в эту картину, намалеванную туманом. Иногда, когда я забираюсь на плечо читающему, а подобное большая редкость, я имею возможность читать задом наперед. Гёте. Туман – Кевин. Кевин – туманное имя. Следует обратить внимание на мерцание, исходящее от этого имени. Л кота этого, о чем его хозяева и не подозревают, на самом деле зовут Тамаракос.

– Причиной ссор служили 494 пакета стирального порошка «XIP», сложенных в спальне Зондермайеров и доставлявших массу хлопот, причем в течение вот уже двух лет. Можете распять меня, но я не помню точно: возможно, это был не обязательно стиральный порошок, а кошачий или собачий корм, или еще что-нибудь, во всяком случае, речь шла о довольно больших картонных упаковках, и таких упаковок насчитывалось в спальне аж 494. Что-что, а число их я помню точно. Несложно запомнить. «ICV 494: Рондо для соло на фортепьяно». Вообще числа до 626 я запоминаю при помощи каталога Кёхеля.[14]

Упомянутые упаковки с порошком фрау Эрне Зондермайер навязал именно герр доктор Кевин Хольцберг, который, едва въехав, стал представлять отдел сбыта фирмы «XIР»… С большим размахом, по его собственному выражению. Фрау Зондермайер взяла 500 упаковок, расплатившись наличными. Уже тогда это вызвало недоумение у герра Зондермайера, вскоре сменившееся раздражением, но Хольцберг обрушил на фрау Зондермайер целый шквал аргументов, к которым обычно прибегают торговцы, и смог убедить не только ее, но и ее супруга, более того, последний даже проникся к такой системе сбыта чуть ли не уважением. А система состояла в следующем: Зондермайеры, приобретая упаковку порошка за 4 марки, должны были партиями по сотне упаковок сбыть розничным торговцам за 8 марок, а те, в свою очередь, по 9 марок еще кому-нибудь и так далее…

– Снежный ком, – вставила хозяйка дома.

– Он самый, – согласился герр земельный прокурор.

– А это не противозаконно? – осведомился герр Гальцинг.

– Разумеется, противозаконно, – спокойно ответствовал земельный прокурор доктор Ф. – Но это было еще и детской забавой. Таким образом Зондермайерам удалось все же избавиться от шести штук упаковок, остальные же 494 по-прежнему покоились в спальне – под кроватью, на полу, по углам, на столиках, ими были забиты шкафы, полки, словом, «XIP» был везде, где можно и где нельзя. Эти упаковки, как нетрудно понять, служили источником вечных распрей. Кроме того, как установил герр Зондермайер, подобный стиральный порошок, а может, собачий или кошачий корм можно было приобрести в супермаркете на Гогенцоллернштрассе за те же 4 марки упаковка.

– Таким образом, – вмешался профессор Момзен, – собачий корм, став яблоком раздора, послужил причиной того, что Зондермайер однажды порешил свою супругу.

– Никоим образом, – разуверил его герр земельный прокурор доктор Ф. – Все куда хуже. Во время ссоры, о которой я упомянул в начале моего рассказа, упреки как раз были адресованы самому герру домоправителю Зондермайеру, а не исходили от него. Не знаю, помните ли вы, уважаемые друзья, акции некой фирмы под названием «IOS»?

– Еще бы не помнить! – сказал герр Гальцинг. – Речь шла об инвестиционном фонде, на самом же деле просто-напросто о бумажках, которые сбывала братия мошенников под предводительством некоего Берни Корнфилда, заработавшая на этом миллионы.

– Тоже снежный ком, – вставил замечание герр Канманн. – Прибыль, получаемая на ничего не стоящих акциях.

– В 1970 году этот инвестиционный фонд лопнул, – уточнил герр Гальцинг.