Четверка червей

Явилась полиция, официальные чины службы безопасности, следственного отдела; тучи репортеров налетели, как саранча. За несколько секунд летное поле запрудила толпа даже более плотная, чем перед отлетом, и пришлось вызвать полицейское подкрепление. Тем временем поисковые самолеты с городского аэродрома и из ближайших военно-воздушных соединений поднялись в воздух, держа курс на юго-запад, туда, куда улетел красно-золотистый моноплан.

День тянулся бесконечно; ближе к закату с запада прилетела небольшая двухместная авиетка, из которой выскочил Чудо-мальчик и помчался к ангару. Он заключил Бонни в объятия, и она расплакалась у нею на груди; Тай в это время беспокойно шагал взад и вперед, жадно куря сигарету за сигаретой

— Есть! — закричал, подбегая к ним, один из диспетчеров аэропорта. — Военный разведчик только что заметил красно-золотистый моноплан на пустынном плато в Шоколадных горах. Никаких признаков жизни…

— Катастрофа? — хрипло спросил Тай.

— Нет. Просто посажен там.

— Странно… — пробормотал Эллери, но ничего больше не сказал, потому что заметил выражение лица Бонни. Он видел такие лица у осужденных преступников, которым в последнюю минуту объявили об отмене смертного приговора.

* * *

Было выделено еще несколько самолетов, и вскоре небольшой поисковый отряд взмыл в воздух и устремил свои крылья в сторону заходящего солнца.

В наступивших сумерках они держали курс над горами Сан-Бернардино по радиомаяку. Отсюда они взяли направление на легкий отблеск на южных горных вершинах, вскоре прекратившийся в сияние сигнальных огней на плоском пустынном плато.

Когда они приземлились, армейские летчики встретили их с пистолетами наготове. В их поведении чувствовалась какая-то неуверенность, словно они не были расположены к разговорам здесь, ночью, под яркими звездами в холодном бледном свете сигнальных огней.

— Мой отец… — начал Тай, бросившись бежать к своему золотисто-красному самолету, мирно стоявшему на плоскогорье и окруженному толпой людей.

— Моя мама… — проговорила Бонни, последовав за ним на несгибающихся ногах.

Офицер в шлеме приглушенным голосом сказал что-то Жаку Бутчеру, и тот как-то странно и жалко улыбнулся. Он обернулся к Эллери и Лу, словно ища у них поддержки, и окликнул Бонни:

— Бонни! Погоди-ка минутку…

Бонни остановилась, отвернув лицо от призрачного света сигнальных ламп; она была очень напугана, хоть и старалась скрыть это изо всех сил; Тай тоже остановился, резко, словно налетел на высокую каменную стену.

Эллери и Жак Бутчер вошли в кабину самолета, и кто-то закрыл за ними дверь.

Снаружи Тай и Бонни стояли в нескольких футах друг от друга — две неподвижные фигуры в толпе мятущихся людей. Никто из них не произносил ни слова, и оба неотрывно уставились на закрытую дверь моноплана. И никто не приближался и не заговаривал с ними.

«Как близко здесь небо, — неожиданно подумала Бонни. — Оно совсем рядом ночью, в горах…»

Дверца кабины отворилась, и Жак Бутчер тяжелыми шагами вышел из нее, словно водолаз, бредущий по морскому дну. Он подошел к Таю и Бонни и встал между ними, положив правую руку на плечо Бонни, а левую на плечо Тая.

— Пилот отсутствует, — проговорил он голосом, прозвучавшим неожиданно громко во внезапно воцарившейся тишине на плато. — Что я могу сказать вам, Бонни, Тай? Джек и Блайт там, в самолете…

— В самолете… — повторила Бонни, ступив на полшага вперед. Затем она замерла на месте.

— Внутри? — спросила она по-детски удивленно. — Почему же они… не выходят?

Тай повернулся и пошел прочь. Сделав несколько шагов, он тоже остановился, темным неподвижным силуэтом четко выделяясь на фоне ярких звезд.

— Бонни, милая… — глухо проговорил Бутчер.

— Бутч, — вздохнула Бонни. — Они не… не…

— Они оба мертвы.

Небо здесь было так близко…

Часть вторая

Глава 6 Шоколадные горы

Небо было так близко, потому что оно рухнуло вниз с высоты триллиона миль. Вниз, сквозь булавочные отверстия бесчисленных звезд. Вниз, на поросшее густым колючим плато. Вниз, прямо на голову Бонни.

Она закрыла глаза ладонями:

— Этого не может быть… Я просто не верю в это… Не верю…

— Бонни, — жалобно проговорил Жак Бутчер.

— Но этого не может быть! Только не с Блайт! Только не с мамой!

— Бонни… Дорогая, прошу тебя…

— Она уверяла всех, что никогда не постареет. Она всегда говорила, что будет жить миллионы, миллионы лет!

— Бонни, позволь мне увести тебя отсюда!

— Она не хотела умирать. Она боялась смерти. Иногда посреди ночи она начинала плакать во сне; тогда я забиралась к ней в постель, и она прижималась ко мне, как ребенок…

— Я попрошу одного из военных летчиков отвезти тебя назад в Лос-Анджелес…

— Это какая-то глупая шутка, — медленно проговорила она. — Вы все здесь сговорились! Этого не может быть!

Вернулся Тайлер Ройл, еле переступая на заплетающихся ногах; лицо его казалось бледным и безжизненным на фоне мертвого света сигнальных огней.

— Пошли, Бонни, — сказал, он, проходя мимо, так, словно в этом пустом мрачном мире существовали только он и Бонни.