Четверка червей

И Бонни отвернулась от Бутча и послушно последовала за Таем в каком-то неестественном оцепенении, словно в гипнотическом трансе.

Лу Бэском подошел к Бутчеру, который остался стоять безмолвно и неподвижно, и хрипло произнес:

— Ради Бога, как можно отсюда выбраться?

— Отрасти себе пару крыльев!

— Не-е, — сказал Лу. — Я… мне нехорошо… — Он сунул свою толстую физиономию в густую листву кустарника и принялся издавать икающие звуки, словно его выворачивало наизнанку. — Бутч, я должен убраться отсюда, с этой проклятой столешницы! Мне надо выпить. Мне надо здорово выпить!

— Не морочь мне голову!

— Я не выношу покойников! Они ведь… они ведь…

Бутчер повернулся и молча пошел прочь. Тай и Бонни, казалось, медленно плыли сквозь рассеянный свет звезд вперемешку со светом сигнальных огней, словно в волшебном ореоле. Их темные фигуры слились с остальными, толпившимися возле стоящих самолетов.

Лу опустился на жесткую траву, схватившись руками за живот и дрожа на холодном ветру. Спустя мгновение он с трудом поднялся на ноги и заковылял к военному самолету с вращающимся пропеллером, готовому взлететь.

— Вы улетаете отсюда? — закричал он, стараясь перекрыть шум мотора.

Пилот кивнул, и Лу торопливо забрался на заднее сидение. Шляпу его унесло порывом ветра. Он глубоко опустился на сидение, дрожа всем телом. Самолет тронулся с места и покатил, набирая разбег.

В кабине золотисто-красного моноплана высокий мужчина в мундире авиатора недоуменно пожал плечами:

— Они были похищены человеком, который предусмотрел все, чтобы его не узнали, а потом вдруг — такой финал. Странно все это, мистер Квин!

— Странно? — прищурился Эллери. — У греков на сей счет имеется другое определение, лейтенант.

Джон Ройл и Блайт Стьюарт сидели полулежа в кабине в кожаных креслах с откидными спинками, разделенные узким проходом. Их багаж, корзины с цветами, плетеная корзинка стояли в проходе между ними. Крышка корзинки была открыта. На полу под безвольно повисшей левой рукой Ройла лежали остатки недоеденного сэндвича. Один из термосов из плетеной корзинки стоял тут же. Пустая завинчивающаяся крышка-колпачок застряла у Джека между колен. Его красивое лицо было абсолютно спокойно. Казалось, что он просто мирно уснул.

Второй термос очевидно выпал из правой руки Блайт; он лежал на боку, зияя открытым горлышком среди смятых розовых бутонов в цветочной корзине, стоявшей подле нее. Скомканный пакет из вощеной бумага — упаковка от сэндвича — лежала у нее на коленях. Крышка от второго термоса валялась на полу, у нее между ног. Блайт тоже казалась спящей, с закрытыми глазами и спокойным невозмутимым лицом.

— Тем не менее, очень странно, — настаивал лейтенант, вглядываясь в их холодные неподвижные лица, — что они погибли практически одновременно.

— Уверяю вас, ничего странного.

— Но ведь их не застрелили, не зарезали, не задушили: вы сами можете в этом убедиться. А одновременная остановка сердца кажется очень уж невероятным совпадением!

— С таким же успехом можно утверждать, — возразил Эллери, — что человек с разбитым вдребезги черепом погиб от остановки сердца. Взгляните-ка сюда, лейтенант!

Он наклонился над телом Ройла и большим пальцем оттянул веко его правого глаза. Зрачок был почти невидим; он сократился до размеров точки.

Эллери перешагнул через загроможденный проход и таким же способом раскрыл правый глаз Блайт Стьюарт.

— Сильно сокращены зрачки, — пожал он плечами. — И обратите внимание на разлитую бледность и синюшную окраску кожных покровов — цианоз. Они оба погибли от отравления морфием.

— Джек Ройл и Блайт Стьюарт убиты? — опешил лейтенант. — Не может быть!

— Убиты! — в дверях кабины появилась фигура Бонни Стьюарт. — Нет! О, нет!

Она упала на тело матери, сотрясаясь от рыданий. Тай Ройл вошел вслед за ней, молча глядя на мертвого отца. Он вынужден был опереться рукой о стенку кабины, но не сводил глаз с этого спокойного холодного лица, словно вырезанного из мрамора.

Бонни внезапно седа, с испугом уставившись на свои руки, только что касавшиеся тела матери. Хотя на их белоснежной коже не было никаких следов, Эллери и лейтенант поняли, на что она смотрит. Она искала на них холодные неземные отпечатки смерти.

— О, нет! — шептала Бонни с отвращением.

— Бонни… — бесцветным голосом произнес Тай и неловко шагнул к ней через проход.

Но Бонни с криком вскочила на ноги и, выпрямившись во весь рост, словно обезумев, с посеревшими щеками и высоко вздымающейся грудью, внезапно зашаталась и медленно начала опускаться на пол, как надувная резиновая игрушка, из которой выпустили воздух. Пока она опускалась, ее широко раскрытые глаза закатились, так что остались видны только белки.

Тай подхватил ее на руки, когда она упала.

* * *

Ледяные порывы горного ветра продували плато. Бутч взял Бонни из рук Тая, отнес ее по высокой, хлещущей по ногам траве к военному самолету и уложил ее там, укрыв меховым полушубком, одолженным у летчиков.

— Так чего же мы ждем? — хриплым голосом спросил Тай. — Пока не замерзнем до смерти?

— Успокойтесь, мистер Ройл, — ответил ему лейтенант.