Четверка червей

Итак, Лу убил Джека. Теперь он должен убить Бонни. Но что произошло перед тем, как он подыскал подходящий случай, чтобы осуществить свой замысел? История повторилась. Бонни объявила о своем намерении выйти замуж за Тая. Теперь уже Тай становится помехой на пути у Лу Бэскома, ибо если Бонни выйдет замуж за Тая, а Лу убьет одну Бонни, то все состояние старого Толленда согласно его завещанию переходит к ее наследникам — или к Таю, ее супругу!

Поэтому Лу всячески старался воспрепятствовать их браку, так как если бы ему угрозами и запугиванием удалось заставить Бонни отказаться от намерения выйти замуж за Тая, ему пришлось бы убить только одну Бонни; в противном случае он вынужден был бы убить их обоих, что, как вы сами понимаете, намного сложнее.

— Все это очень хорошо, — пробормотал Глюке, — но вот чего я никак не пойму: каким образом Бэском рассчитывал держать под контролем завещание мистера Стьюарта? Как он мог быть уверен, что мистер Стьюарт, узнав о гибели дочери, не напишет новое завещание, по которому Лу не достанется ни цента, задумай он хоть сотню убийств?

— А! — сказал Эллери. — Очень важный вопрос, Глюке. Обсуждая его и связанную с ним тактику поведения мистера Бэскома, я вынужден вновь сослаться на моего бесценного друга, мисс Полу Пэрис. Не женщина, а сокровище! В первую же нашу встречу она нарисовала интересный словесный портрет Толленда Стьюарта. Она рассказала мне о его ипохондрии, о его брошюрах, яростно обличающих вред различных стимуляторов, включая кофе и чай; о том, как он пьет холодную воду из чайной ложечки, поскольку боится, что иначе вода может повредить его" желудку — простудит его, я полагаю; о его резких выступлениях против белого хлеба…

— Но я не понимаю, что общего может иметь…

— Все это истинная правда, — неожиданно вмешался доктор Джулиус, откашлявшись. — Но я тоже не вижу, насколько уместно сейчас…

— Мне кажется, доктор, — сказал Эллери, — что вас ожидает неприятное потрясение. Вашей вере в человечество грозит суровое испытание. Можете ли вы себе представить Толленда Стьюарта, противоречащего собственным принципам?

Лицо доктора Джулиуса стало похожим на желтое тесто:

— Ну, в определенном смысле, возможно…

— Естественно, это вас смущает. Вы удивлены тому, что Толленд Стьюарт может поступать вопреки своей ипохондрии?

— Нет, почему же, такое случается. То есть, я не знаю, что вы имеете в виду, но…

— Ладно, доктор, — твердо сказал Эллери. — Сейчас я вам объясню. В пятницу после полудня мисс Стьюарт и я, как вы помните, явились сюда, чтобы навестить ее дедушку. Вы отсутствовали — отправились за покупками, если я не ошибаюсь? И очень жаль. Потому что когда мм пришли к мистеру Толленду Стьюарту, лежащему в этой комнате, — да, в этой самой кровати, — то чем он был занят? Человек, испытывающий панический ужас перед белым хлебом, ел сэндвич из мяса с белым хлебом! Человек, который прихлебывает холодную воду из чайной ложечки, потому что боится простудить желудок, человек, который избегает всяких возбуждающих средств, считая их смертельным ядом, этот человек большими глотками поглощал: невероятнее количество ледяного чая!

Старик в постели захныкал, а доктор Джулиус весь как-то сморщился, словно увядшее на корню растение. Что касается остальных, то они в недоумении следили за происходящим, не зная, что и подумать. Только инспектор Глюке, казалось, был начеку; он подал сигнал одному из своих людей. Детектив подошел к кровати и жестом предложил Бонни удалиться. Тай подскочил, схватил Бонни за руку и стащил ее с постели.

Старик с живостью отчаяния отшвырнул в сторону индейское покрывало и потянулся за ружьем, стоявшим у его изголовья. Но Эллери оказался более проворным.

— Э, нет, — сказал он, вручая ружье инспектору. — Еще не время, сэр!

— Ничего не понимаю, — воскликнула Бонни; взгляд ее растерянно перебегал с Эллери на старика и обратно. — Какая-то бессмыслица! Вы говорите так, словно… словно этот человек — не мой дедушка!

— Так оно и есть, — ответил Эллери. — У меня имеются все основания подозревать, что перед нами человек, якобы покончивший жизнь самоубийством, — старый, отчаявшийся и больной человек, известный в голливудской общине статистов под именем Артура Уильяма Парка, актера.

* * *

Если инспектор Глюке и ожидал каких-либо откровений, то не таких ошеломляющих; он оторопело уставился на съежившегося на кровати старика, спрятавшего лицо за сморщенными руками.

— Этот сэндвич и ледяной чай, — продолжал Эллери, — навели меня на мысль о возможности подмены Толленда Стьюарта. Я начал сопоставлять мелкие детали друг с другом; детали, которые озадачили меня или ускользали прежде от моего внимания, но которые стали складываться в единое целое после того, как у меня возникли подозрения.