Четверо

Так и повеситься недолго.

Хромов представил себе заголовки: «Петербургский психиатр, автор книги “Как перестать страдать и начать жить” повесился в собственном рабочем кабинете».

Такое себе.

Он достал телефон и ответил жене: «Да, буду сегодня в девять часов».

* * *

Море было чёрным, песок – белым, а небо – серым.

Трое сидели на чёрном кожаном диване, их зеркальные лица глядели в сторону горизонта.

Волны всё так же беззвучно катились по песку и уходили назад, в небе по-прежнему не было ни звёзд, ни луны, ни солнца.

Волны выбросили к их ногам маленький плоский камень – чёрный, как и само море.

Тот, что сидел справа, наклонился и взял его в руку, приблизил к лицу, посмотрел на него.

Камень отразился в его зеркальной маске.

«Это не четвёртый», – сказал он и бросил камень обратно в море.

Остальные молчали.

Глава третья

I

Научно-исследовательский корабль «Рассвет»

8 декабря 2154 года

16:50 по МСК

Планета была прекрасна.

Крамаренко изучал её круглые сутки, иногда забывая есть и спать. По несколько раз в день он без предупреждения забегал в отсек управления, чтобы показать Лазареву новые данные.

В иллюминаторах она выглядела огромным диском, в два раза больше Луны на земном небе. «Рассвет» снизил скорость и готовился к постепенному выходу на орбиту, а команда каждый день выслушивала новые данные. Первая информация о рельефе планеты подтверждалась, там нашли реки, моря и океаны.

Вода, правда, почему-то чёрная. Видимо, с какими-то примесями.

Как и думал Лазарев, для высадки лучше всего подходил район на юго-восточной оконечности «Шляпы», которая, впрочем, оказалась совсем не похожа на шляпу. Тут нашлось всё, что нужно для изучения: и мощная горная гряда, которая начиналась как раз здесь, пересекая весь континент, и залив, где можно подробно исследовать море, и наиболее благоприятные погодные условия – песчаные бури доходили сюда нечасто. Лазарев выбрал небольшую равнину в семидесяти километрах от моря и в двадцати от гор – это самое удобное место для обустройства исследовательской станции.

Расстраивало одно – никаких следов развитой жизни, разумной или неразумной. Никакой растительности.

– Наличие воды всё-таки позволяет верить, что мы можем что-нибудь найти, – говорил Крамаренко. – Но вряд ли это будет что-нибудь большое. Может быть, микроорганизмы или амёбы. А может, и что-то посерьёзнее, что мы не можем определить с корабля. Не стоит отчаиваться, мы ещё многого не знаем об этом месте.

Нойгард занимался другим. Он придумывал, как с учётом новых данных максимально упростить высадку и обустроить исследовательскую станцию.

– Основная проблема – бури, – говорил он. – Если грунт действительно состоит из песка и глины, придётся вырыть для станции котлован и вбить сваи как можно глубже. Для защиты придётся взять весь материал, который у нас есть. Предлагаю набить грузовой модуль всем нашим строительным барахлом и сначала сбросить в точку высадки его, а потом уже садиться самим. Заодно сразу скинем метеозонд и посадочный радар. И надо захватить побольше тросов, чтобы закрепить посадочный модуль – если его снесёт бурей, мы уже точно никуда не вернёмся.

Лазарев одобрил идею. Нойгард ерунды не посоветует.

Гинзберг волновался.

– Я, конечно, не ожидал, что мы увидим тут города, цивилизацию, – говорил он. – Но, чёрт, вообще никаких следов. С другой стороны, это и интереснее. Мы можем найти что-нибудь такое, о чём даже не задумывались. Биология может подкидывать сюрпризы. Мне кажется, там что-то есть. Весь этот метан и азот… Главное, что есть вода. Да, кислорода мало, но от углеродного шовинизма[10] мы давно отказались. Чёрт знает. Я не могу ничего сказать. Надо изучать.

Лазареву было приятно смотреть на людей, занятых делом. Исчезло неловкое молчание. Их глаза горели, страх уступил место любознательности. Может быть, они даже вернутся домой, думал он.

Сам он тоже не сидел сложа руки. С помощью «Авроры» он высчитывал нужную скорость и траекторию для выхода на орбиту, облёта планеты и последующей высадки.

Планету придётся облететь как минимум четыре раза. Два витка для уточнения данных и возможной корректировки орбиты, потом один для сброса груза, потом для высадки. С учётом скорости вращения планеты один облёт займёт час и пятнадцать минут. Всё нужно просчитать с точностью до доли секунды.

На четвёртом витке они перейдут в посадочный модуль, передав «Авроре» полное управление «Рассветом». Отстыкуются и выйдут на орбиту снижения, следя за положением относительно посадочного радара. За две тысячи километров до места посадки, возле восточной оконечности «Шляпы» им нужно будет начать снижение и войти в атмосферу. Начнётся аэродинамическое торможение.

«Нырнём в облака», – думал он. Здесь видимость упадет до нуля, будет сильно трясти. Перегрузки, скорее всего, достигнут 10g. Единственным маяком послужит сигнал от посадочного радара.