Четверо Благочестивых. Золотой жук

Обед еще был не готов, поэтому у них оставалось еще десять минут, чтобы многое обсудить. Она принесла чековую книжку, но чувствовала себя не очень уверенно. «Возможно, – подумал он, – разговор с Гонзалесом действительно разбудил в ней подозрения». Она была не готова инвестировать все свои двадцать тысяч фунтов. Он принес бумаги и балансовые ведомости, которые собирался показать ей еще вчера вечером, и описал – очень убедительно – прочное финансовое положение компании, одной из самых стабильных компаний на рынке, в которую предлагал вложить капиталы.

– Эти акции, – увещевал он, – за ближайшие двадцать четыре часа возрастут в цене самое меньшее на десять процентов. Мне обещали придержать для тебя долю, но я должен выкупить ее сегодня днем. То есть сразу после обеда я рассчитываю получить от тебя открытый чек. Я куплю акции и принесу их тебе.

– Но почему я не могу пойти с тобой? – невинным голосом спросила она.

– Это деликатное дело, – значительно произнес он. – Сэр Джон позволил мне купить эти бумаги в качестве огромного личного одолжения.

К его радости, эти слова ее убедили. Прямо на обеденном столе она выписала чек на двенадцать с половиной тысяч фунтов, и ему едва хватило терпения усидеть на месте до конца трапезы.

Хозяева дома, который стал для него временным пристанищем, обычно не занимались обслуживанием столов, и те несколько минут, которые прошли в ожидании между основными блюдами и десертом, превратились для него в настоящую агонию. Бразильянка опять вернулась к вопросу об инвестициях, ее снова охватило сомнение, и она заговорила о Гонзалесе и его предупреждении.

– Может быть, мне лучше подождать день или два?

– Что ты, девочка моя, об этом не может быть и речи! – воскликнул Гарри. – Я понимаю, тебя напугал этот человек, и я обещаю, он еще об этом пожалеет!

Он собрался встать из-за стола, но она положила руку ему на плечо.

– Прошу тебя, не надо торопиться, – попросила она так искренне, что ему против воли пришлось согласиться. Банк раньше трех не закроется. Если на машине, он еще успеет в Дувр на пятичасовой пароход.

Однако банк находился в Сити, так что все же лучше не ждать до последнего. Он извинился, сказал, что вернется через минуту, вышел из комнаты, кликнул слугу и дал ему несколько несложных и срочных приказаний. Когда он вернулся, его гостья читала балансовую ведомость.

– Ничего не смыслю в цифрах, – сказала она и вдруг подняла голову, услышав, как хлопнула дверь. – Что это?

– Мой слуга… Я дал ему небольшое поручение.

Она нервно усмехнулась.

– Я, как ты выражаешься, вся как на иголках, – сказала она, подвигая Гарри чашку кофе. – Гарри, милый, объясни мне, что значит «без дивидендов».

Он принялся обстоятельно объяснять значение финансового термина (она слушала очень внимательно), как вдруг сдавленно вздохнул, удивленно посмотрел на нее, привстал и снова рухнул на стул, откуда безвольно скатился на пол и замер. Госпожа Веласкес взяла его чашку с недопитым кофе, неторопливо отнесла на кухню и вылила остатки напитка в раковину. Отослав слугу, мистер Гарри Лексфилд значительно упростил ей дело.

Она перевернула бесчувственного мужчину на спину и принялась быстро изучать содержимое его карманов, пока не обнаружила толстый конверт с полученными в банке деньгами.

Раздался стук в дверь, стучали с улицы. Ни секунды не колеблясь, она вышла из квартиры и открыла дверь. На пороге стоял юный гвардеец, тот самый, который познакомил ее с мистером Лексфилдом.

– Все в порядке, слуга ушел, – сказала она. – Вот ваши две сотни, Тони, и огромное спасибо за помощь.

Тони усмехнулся.

– Больше всего он не понравился мне тем, что посчитал меня простофилей. Эти австралийцы…

– Хватит! Берите деньги, – сухо проговорила она.

Вернувшись в столовую, она сняла с Гарри галстук и воротничок, подложила ему под голову подушку и открыла окно. Минут через двадцать он придет в себя. К этому времени его слуга уже вернется.

Она нашла чек, который передала ему, сожгла в пустом камине и, окинув комнату последним взглядом, направилась к выходу.

Рядом с аэропортом ее ждал высокий мужчина. Она увидела, как он подал знак водителю остановиться.

– Я получил вашу записку, – сказал Манфред. – Думаю, удачно поохотились? Я должен вам пятьсот фунтов.

Рассмеявшись, женщина покачала головой. Она все еще была прекрасной коричневой бразильянкой. Краска сойдет с кожи еще не скоро.

– Спасибо, не нужно, мистер Манфред. Я это делала ради интереса, к тому же мне и так хорошо заплатили. Да и загородный дом был не таким уж дорогим… Хотя ладно, – она ловко выхватила из его рук деньги и спрятала в сумочку, бросив взгляд на ожидающий самолет. – Понимаете ли, мистер Манфред, мы ведь с Гарри давно знакомы… Заочно. Через мою сестру, которую я отправила поправлять здоровье в Монте-Карло.

Манфред все понял. Он дождался, пока самолет скроется из виду, и, довольный исходом дела, отправился домой на Керзон-стрит.

В вечерних газетах не было ни слова об ограблении на Джермин-стрит. Оно и не удивительно: у мистера Гарри Лексфилда было чувство гордости.