Четверо детей и чудище

Не такой гурманский пикник, как у Элис, но все равно очень вкусный. Элис ни за что не хотела давать Моди мороженое — завела песню насчет красителей и консервантов. Но солнце стало припекать, а Моди с такой мольбой смотрела на нее своими глазищами, что ей пришлось уступить. Моди облизывала мороженое и довольно хлюпала, мордочка у нее стала вся оранжевая, даже уши, потому что она все время поворачивала голову и с тоской смотрела на песчаную яму.

— Бизьянка, скорей! — сказала она.

— Мы пойдем в песок, поиграем с Моди в обезьянку, — сказала Шлёпа.

— До чего же странные у вас игры, — сказала Элис. — Ладно, только никуда не уходите — обещаете?

— Да не волнуйся, мам. Никуда мы больше не уйдем, — сказала Шлёпа. — Пошли, Моди, выкопаем в песке ямку, ага?

Мы все вместе подошли к яме, Моди радостного запрыгала.

— Твоя очередь, Робби, не забыл? — сказала я.

— Нет моя, моя, моя! — закричала Моди.

Мы все уставились на нее.

— Ну… Моди и правда еще не загадывала, но она же еще маленькая, нет? — с сомнением сказала я. — Вдруг она пожелает какую-нибудь дичь и начнется бардак?

— К бардаку нам не привыкать! — отозвалась Шлёпа. Она поковырялась в песке и нашла псаммиадову лапу. — Ага! Вот вы где! Вылезайте-ка, мистер Псаммиадик! — Она принялась его вытаскивать.

— Аккуратнее! — воскликнул Робби.

— Да уж, было бы неплохо, — сердито сказал псаммиад. Он выбрался из песка и отряхнулся. Потом от души зевнул, продемонстрировав ярко-розовый рот с кучей острых маленьких зубов. — А я так хорошо спал. Нет, надо было явиться и разбудить!

— А мы хотим еще желание, — сказала Шлёпа. — Давай, Моди!

Моди на коленках поползла по песку, счастливо улыбаясь.

— Привет, бизьянка! — сказала она.

— Возможно, при плохом освещении я и напоминаю примата, однако ж я принадлежу к совершенно иному виду, — сказал псаммиад. — Батюшки! Я последний представитель своего вида, и боюсь, долго мне не продержаться, если вы, дети, так будете меня изводить.

— Смешная бизьянка, — любовно сказала Моди, явно не поняв ни единого слова. Она потянулась погладить его.

— Осторожней! — цыкнул на нее псаммиад.

Элис не удалось толком отмыть малышку от мороженого, и Моди была липковата.

— Милая бизьянка. Смешная бизьянка. Модина бизьянка, — и она аккуратно присела рядом с ним на корточки — так, чтобы его не касаться. — Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай! — пропела ему Моди.

Псаммиадовы глаза-стебельки повернулись.

— Моди вам поет свою песенку, — сказала я.

— Это я слышу, — сказал псаммиад.

— Загадывай желание, Моди! — поторопила Шлёпа.

— Хочу людей, — сказала Моди.

— Каких еще людей? — не поняла Шлёпа.

— Джека, и Джилл, и Полли, и Сьюки, и смешного котика, и щенка, и коровку, и чайник с тарелкой, и розы, и веночки[24], — перечислила Моди.

— Но они же не настоящие. Это просто глупые детские песенки, — сказала Шлёпа. — Нельзя такое желать!

— Отчего же, — сказал псаммиад. Он напыжился и раздувался до тех пор, пока не превратился в большой мохнатый шар, а потом резко сдулся, приняв обычный вид. Он повертел глазами по сторонам, потом дернулся, услышав вдалеке собачий лай, и мигом зарылся обратно в песок, шустро орудуя всеми четырьмя лапами.

А мы во все глаза уставились на самую странную компанию, которую нам доводилось видеть. Коричневый с белым терьерчик носился кругами как оглашенный — видать, учуял псаммиада. Пес принялся копать, но Робби поймал его и не отпускал.

— Нет! Плохая собака! Оставь псаммиада в покое, — сказал Робби.

Пес начал лаять — теперь он нацелился на кота в красном смокинге и синих брюках. Кот сидел на кочке, прижимая подбородком к плечу маленькую скрипочку. Он вовсю наяривал смычком, а чудная жестяная тарелка с чайником, взявшись за жестяные руки, выделывали коленца под музыку. Из-за деревьев прискакала большая бурая корова и замычала в такт. Она то и дело вытягивала шею и задирала голову в небо.

— Луну ищет, чтоб выше нее прыгнуть! — прыснула Шлёпа.

— Гей, кошка со скрипкой, гей, кошка со скрипкой! — сказала Моди и давай бегать туда-сюда под котовью музыку.

Тут подошли, нога за ногу, мальчик с девочкой. У каждого было по ведру. Мальчик был в красном свитере и синих штанах, а девочка в белом платье в голубой горошек.

— Джек и Джилл! — воскликнула я. Такие родные лица! Я вспомнила «Клевер цветет», мою старую книжку с детскими песенками, и как мама мне ее все время читала и показывала картинки. — Смотри, Робби, это Джек и Джилл идут на горку и несут в руках ведерки.

— Надо им сказать, чтоб под ноги смотрели! — заволновалась Шлёпа.

— Вы там поосторожнее на горке, ладно? — сказала я.

Джек и Джилл посмотрели на меня.

— Да, мы идем на горку, — нараспев сказал Джек.

— Несем в руках ведерки. — Джилл глядела куда-то вдаль.

— Идут на горку Джек и Джилл! — залопотала Моди, хлопая в ладоши. — И я!

— Нет, солнышко, а то еще свалишься с ними вместе и расшибешься, — сказала я. — Посмотри-ка туда! Пойдем к веночкам и букетам?