Четверо детей и чудище

Всем держаться за руки не получалось. Это все равно что бежать за ручку. Мы летели рывками, дергая друг друга в разные стороны.

— Ясно, плохая идея, — сказала я, задыхаясь. — Руки отпускаем, но все равно не разлетайтесь, ладно?

Мы расцепились и, поднявшись выше, полетели над верхушками деревьев. Там дул легкий ветерок, и крыльями можно было не махать вовсе. Чуть спустишься — и поток воздуха тут же тебя подхватит. Было так здорово, что мы все вопили от восторга. Женщина, гулявшая с собакой, задрала голову, увидела нас и завизжала.

— Только не это! По-моему, это та самая, которая стишковый народец видела. Вот бедолага, решит ведь, что у нее галлюцинации! — покачала я головой.

— Давайте еще поднимемся, чтобы нас с земли не видно было, — сказала Шлёпа. — Хочу предельную высоту узнать.

— Только не увлекайся, Шлёп! — сказала я — но она, конечно, меня не послушалась.

Глава 13

Шлёпа поднималась все выше и выше, пока не превратилась в маленькую черную точку. У меня сердце заколотилось, — что, если она совсем исчезнет? И вдруг она стала падать, как-то слишком уж быстро.

— Скорее, Робс! Надо ее поймать, — крикнула я и пулей отлетела в сторону.

Шлёпа со свистом неслась головой вперед, мне чудом удалось ее схватить. Робби держал за ноги, а я — под мышками. Она уронила голову мне на грудь, глаза у нее закатились. Я в панике начала ее трясти. Тут она забилась и задышала, хватая ртом воздух.

— Шлёпа, что случилось? Ты как? — забеспокоилась я. Мы спустились и положили ее на траву. Подлетела Моди и в волнении стала гладить Шлёпу по бледным щекам.

— Шлёп-Шлёпа? — сказала она. — Не болей!

Шлёпа открыла глаза и с трудом села. Она всё еще не могла перевести дух.

— Не буду! Я уже поправилась, Моди. Не бойся, — сказала она.

— Дыши глубоко, вдох — выдох, — посоветовала я. — Ты вся белая. Что случилось-то?

— Не знаю. Сначала все супер, мчу вверх ракетой, а потом вдруг затошнило и голова закружилась. Меня даже вырвало немножко. Надеюсь, на вас не попало. Потом я, похоже, вырубилась — хотя никогда в жизни в обморок не падала. Как думаете, я заболела?

— Может, укачало? Меня часто в машине укачивает, — предположил Робби.

— Ты у нас известный хлюпик, — сказала Шлёпа. — Со мной такого не бывает. Мне раньше никогда так плохо не было.

— Так ты и в космос раньше не улетала, дурында. Ты же выше самых высоченных гор поднялась. А, ну точно! Все понятно! Тебе кислорода не хватало. С альпинистами такое бывает — «горная болезнь» называется.

— Ты такая всезнайка, Розалинда, — уколола Шлёпа. — Иногда до жути раздражает. Небось на уроках вечно руку тянешь, а все такие: «Ну вот, опять эта Розалинда Хартлпул выпендривается!»

Я вспыхнула:

— Обязательно такой злыдней и врединой быть, Шлёп?

— Ути-пути. Да я просто дразнюсь.

— Ты иногда такая противная! Не понимаю, чего ты к нам с Робби цепляешься? Я думала, мы теперь друзья. — Я чуть не плакала.

— Конечно, друзья. Для этого друзья и нужны. Чтоб дразниться сколько влезет, — не унималась Шлёпа.

— Раз так — вряд ли у тебя много друзей, — сказала я.

Теперь Шлёпа залилась краской, и я поняла, что попала по больному месту. Мне вдруг стало ее жалко, хотя и сердилась я на нее тоже будь здоров. Я сделала над собой гигантское усилие:

— Ладно, хватит из-за пустяков ругаться, такое замечательное желание пропадает. Полетели дальше.

Мы встали, и на сей раз нам удалось взлететь всем вместе. Я хотела лететь пониже, над самой землей, но мы пока еще не выбрались из леса, а вилять между деревьями было непросто. То вправо, то влево — словно какой-то хитрый народный танец.

— Давайте чуть-чуть повыше, — крикнула я. И мы поднялись выше деревьев.

Моди засмеялась от удовольствия:

— Выше, выше, как Шлёп-Шлёпа. — Она откинула голову назад и расправила пушистые белые крылья.

— Нет-нет-нет, не надо, Моди! — испугалась Шлёпа и схватила ее. — Я глупая, вот так высоко и полетела. Видела, как я потом упала? Не будь такой же глупой, малютка Моди.

Шлёпа поймала мой взгляд и скорчила мне рожу. Вслух она не извинилась, но все и так было ясно. Я сжала ее руку:

— Ух! Полетаем!

Мы парили над Оскшоттским лесом, улетая все дальше и дальше, ловя потоки воздуха, соскальзывая вниз и снова взмывая вверх. Стайки птиц шарахались от нас, беспокойно галдя, — принимали нас за хищников.

Вышло солнце и согрело наши крылышки. Я чувствовала, как наливаются румянцем щеки, все тело приятно покалывало. Шлёпа пела во вес голос, Робби кричал «Смотрите на меня!», Моди смеялась — и если бы псаммиад отрастил пару мохнатых крыльев и полетел с нами, я бы пожелала, чтобы этот полет никогда не заканчивался.

Мы летели над лесами и пустошами, миновали огромный парк, потом какой-то городок.

— Папа здесь живет? — проорал Робби. — Где наш дом?

— Нет, мы уже очень далеко. Понятия не имею, где мы, — крикнула я в ответ — и впервые в жизни меня это ничуточки не волновало.

— Я знаю, где мы, смотрите! — крикнула Шлёпа и издала веселый клич.

От ветра у меня слезились глаза. Я смахнула слезы и увидела сверкающие на солнце странные спирали и кольца.

— Что за место? — спросила я.