Четверо из России

Но мы твердо решили спасти раненого. Я обегал и притащил две жерди. На них мы натянули плащ-палатку, подобранную у самолета и перенесли летчика в камыш. В камыше пришлось сидеть дотемна. Выходить отсюда Никонов не разрешал. Комары поднялись из своих дневных убежищ и жалили немилосердно.

– Вынесите меня отсюда, а то комары съедят, – последовало, наконец, новое распоряжение.

Мы вынесли летчика на простор. На лугу легче дышалось, да и комаров стало меньше. Ночь была ясная, лунная. Полярная звезда спокойно мерцала. На востоке всходили Стожары.

– А разжечь костер нельзя? – спросил, вздрагивая, Димка.

– Ни в коем случае, – откликнулся Никонов.

– Да тут никого нет…

– Как знать…

И в самом деле вскоре вдалеке замаячило что-то черное, потом до нас донеслись голоса. По лугу шли люди.

– Неужели сюда? – чуть выдохнул я, решив, что если мы их видим, то и они нас видят.

В небольшой группе уже можно было различать отдельных людей, когда от нее отошел человек и медленно направился к нам. Не доходя метров пяти, он клацнул затворам винтовки:

– Кто здесь?

Мы притаились и сидели ни живы, ни мертвы.

– Отвечайте, кто вы? – снова спросил тот же голос.

– Макарычев, кто там? – окликнули издалека.

Макарычев! И тут я понял, что это, должно быть, партизаны. Ведь просила же нас Анфиса Дмитриевна кланяться мужу Федору Макарычеву. Я закричал:

– Товарищ Макарычев, мы свои… Ей-богу, свои! С нами есть еще раненый летчик.

Огромная тень шагнула к нам, и мы увидели перед собой высокого, грузного человека с винтовкой наперевес. Он быстро оглядел всех и крикнул товарищам:

– Это – мальчишки… Идите сюда, тут раненый.

Подошли еще два партизана.

– Где вы его подобрали? – спрашивал Макарычев. – Когда? А сами откуда? – И узнав, что мы бежим из Германии, приказал двум парням, пришедшим с ним, взять раненого. Все вместе мы зашагали по едва видной тропинке к лесу.

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

– О, я буду вас обвинять, не беспокойтесь! – резко сказал прокурор.

Джек Лондон. «Польза сомнения»

Макарычев ввел нас в темную, пропахшую дымом землянку, привычным движением нащупал лампу и чиркнул спичкой. Мы увидели бритое лицо с твердыми губами, с ожогом во всю щеку. Партизан вывернул фитиль, угрюмо усмехнулся:

– Чтобы черт подрал этих фрицев!

– А где же Никонов? – забеспокоилась Белка.

– Унесли в санчасть. Доктор сейчас над ним колдует…

– У вас есть санчасть? И доктор? – изумилась Белка.

– У нас все есть, – по-прежнему угрюмо усмехнулся Макарычев. – Вот только света нет. Думали, движок поставим, да Сват не разрешил. Говорит, мы и без света проживем, а движок – он демаскировать будет…

– А почему Сват? Фамилия такая? – удивился Димка.

Угрюмое лицо Макарычева прояснилось, губы дрогнули, и он оглушительно захохотал, наполнив смехом всю землянку. Я никогда еще не слышал такого богатырского смеха:

– Хах-ха-ха! Так это ж забавная история! Дело было еще зимой сорок первого. Поймали мы раз ночью на дороге одного богатого мужика. Ехал на тройке с бубенцами, под полой четверть самогона. «Стой! – закричали мы и обступили лошадей. – Куда едешь?»—«На свадьбу». – «На какую еще свадьбу?» – «Да, крестницу свою замуж выдаю». – «За кого?» – «За господина Фюслера». А Фюслер этот был немецким начальником над всеми нашими селами. Тогда наш Николай Васильевич, не долго думая, говорит: «Раздеть его!» Ха-ха-ха! Раздели. И вот Николай Васильевич надевает на себя богатую шубу, шапку с бобровым верхом, через плечо повязывает полотенце, расшитое цветными петухами, и говорит мне: «Садись, Макарыч, поехали на свадьбу». Я доставил Николая Васильевича прямо ко двору невесты. Въехали во двор, выскочили дружки:

– Сват приехал… Сват…

А Николай Васильевич дает им четверть самогона и идет в дом. Фюслер сидит уже хмельной в переднем углу, рядом с ним бледная невеста и еще человек пять немцев.

– О, сфат! Сфат! – старается подняться на ноги жених.

– У немцев для меня – ни свата, ни брата, – отвечает Николай Васильевич, да как врежет в Фюслера из автомата, так тот и свалился под стол. Мы перебили остальных фашистов, схватили невесту и прикатили в лагерь. До сих пор она у нас в санчасти работает. Так и пошло – Сват да Сват. Немцы огромную награду за его голову назначили, да дудки! Никто не может поймать Свата.

– А мы его увидим? – живо спросила Белка.

– Увидите, – ответил Макарычев. – Ложитесь, утро вечера мудренее. Ты тут ложись, – указал он Белке на топчан, – а вы – тут.

– Дядь Федя… – начал было я.

– А ты откуда знаешь, как меня зовут?

– Да нас же к вам направила ваша жена Анфиса Дмитриевна. Просила кланяться.

– Вон оно что, – обрадовался Макарычев. – Ну как она там?

Мы рассказали, как подслушали разговор Анфисы Дмитриевны с полицаем. Я упомянул о том, что немцы собираются наступать на партизан и если Макарычев не будет в понедельник дома, то его жену повесят. Партизан на минуту посерьезнел, попросил повторить слова жены и наконец проговорил:

– Молодец, Фиска! Ей-богу молодец!