Четверо отважных

Полярники с наступлением осени усилили наблюдение за состоянием их льдины и соседних полей. Пока дрейф протекал спокойно и признаков сжатия и торошения ледяных полей не наблюдалось. Тем не менее Ширшов и Федоров, как только мороз сковал пресные озера и озерки первым льдом и запорошил их снегом, совершили несколько лыжных прогулок на соседние ледяные поля. Они убедились, что их гостеприимное ледяное поле является счастливым исключением, что его с разных сторон окружает настоящий ледяной хаос: гряды старых торосов высотою до 7 и даже 10 м, беспорядочные нагромождения льдин друг на друга, мощные надвиги, вздыбленные глыбы, а также много свежих, только что замерзших разводий и трещин. Решили на всякий случай принять меры предосторожности: на трое нарт погрузили аварийный запас продовольствия, одежды и топлива и поставили их в разных концах льдины с расчетом быстро перевезти их на другое место в случае появления трещин.

Быстро приближалась полярная ночь. Полярники ощущали ее близость по тому, как с каждым днем все больше и больше увеличивался период темноты, все ниже и ниже спускался солнечный диск к горизонту, а потом уже оранжевый кусочек этого диска медленно полз по границе лед — небо, почти не поднимаясь над горизонтом.

Темп научных наблюдений не снижался. В эти осенние дни Ширшова особенно заинтересовали и увлекли наблюдения за течениями. Он изучал их с помощью специальных вертушек, спускаемых в океанские воды на разные горизонты. О полученных данных и о сделанных из них выводах он рассказал своим товарищам и так увлек их разгадкой тайн сложных течений, что Федоров и Кренкель включились в эту программу и тоже вели под руководством Петра Петровича вертушечные наблюдения. Так, Ширшов установил, что под влиянием дрейфа льдов в океане возникает дрейфовое течение — оно захватывает находящиеся подо льдом верхние слои воды до глубин 50 м. При этом, по закону ученого Кориолиса, то есть под действием вращения Земли, это течение отклоняется вправо на 20-40° от генерального направления дрейфа льдов, вызываемого в первую очередь ветрами. Глубже дрейфового течения на горизонтах от 50 до 125 м (в зависимости от скорости и продолжительности дрейфа) возникает обратное течение, идущее в противоположную сторону направления дрейфа. Разгадкой механизма образования этих течений и изучением их физических характеристик и занимался с увлечением в те дни Ширшов при активном участии Федорова и Кренкеля.

Приходится удивляться, как у Кренкеля на все хватало времени: не только выполнять свои основные обязанности радиста, но и помогать товарищам. Как радист, он работал с колоссальной нагрузкой. Какой примитивной кажется теперь его рация в сравнении с современными рациями, где широко применены электроника и автоматика. Вся связь через его радиостанцию была основана только на работе рукой ключом. В течение осени и зимы на льдину продолжали идти поздравительные радиограммы. Они шли от школьников, рабочих, научных учреждений, съездов, собраний, конференций, от отдельных лиц. Это свидетельствовало об исключительном внимании советских людей, к работе и судьбе четырех отважных полярников, дрейфующих на льдине. Такое внимание обязывало всех четверых стать корреспондентами центральных газет и регулярно информировать через них о жизни и работе на льдине. Так, Папанин и Кренкель были корреспондентами «Правды», Ширшов — «Известий» и «Ленинградской правды», Федоров — «Комсомольской правды». Кроме того, шла регулярная служебная переписка: передача 4-8 раз в сутки сводок погоды, отчетов о выполненной работе, прием директивных указаний из Москвы. И всю эту обширную переписку обслуживал Кренкель своей маленькой радиостанцией, выстукивая ключом точки и тире или принимая и записывая их на слух. Радиостанция на острове Рудольфа была главным промежуточным приемо-передаточным пунктом, но когда связь с нею нарушалась, Кренкель «шарил» в эфире и выискивал надежные связи с другими полярными станциями. А потом еще Эрнст Теодорович выкраивал время для занятия своим любимым делом — коротковолновой связью, когда он ловил позывные и сигналы со всех пяти континентов. Особенно напряженной была у Кренкеля работа во время перелетов Чкалова и Громова, поисков самолета Леваневского, когда приходилось, не отрываясь, сидеть у радиостанции двое суток, а то и больше.

Вспоминая о своей работе на станции «СП», Кренкель писал: «Арктика для радиста-профессионала и для любителя является землей обетованной. Северные условия позволяют даже при малых мощностях перекрывать огромные расстояния. Отсутствие каких бы то ни было электрических помех… и занимающих много места в эфире широковещательных станций значительно облегчает работу радиста в Арктике»[46].