Четверо под одной обложкой

Я ждал такси и размышлял… Очевидно, эту табуретку сработал сентиментальный, обидчивый столяр, которого накануне того, как он сделал табуретку, обозвали алкоголиком. Он, естественно, расстроился, обиделся, напился, опохмелился и наутро смастерил табуретку. И все его переживания заострились в этом злополучном гвоздике…

И правильно! Что столяр — машина? Он тоже человек и не виноват вовсе. Это я, растяпа, сел именно на гвоздик.

Как будто других табуреток не было. Эх, бить меня некому!..

Секунд пятнадцать я думал об этом, а все остальное время думал о том, когда же подойдет такси[5].

От 11.24 до 12.00. Воскресенье

Наконец-то! Подъехали мои дорогие шашечки с зеленым огоньком.

— Куда?

— До ближайшего комбината бытового обслуживания… пожалуйста…

Он плюнул.

Он выругался.

— Что вы сказали, простите, я не расслышал.

— Совести у клиентов нету! Ехать-то всего на двадцать копеек!..

И я понял, что он меня не повезет. Но не идти же в порванных брюках. Решил притвориться идиотом:

— Какие двадцать копеек?

— «Какие», «какие»! Немазаные-сухие! Счетчик не работает!

— Какой счетчик?

— Обыкновенный, по которому план привозить надо!

— Какой план?

— Ты что, идиот?

— Какой идиот?

— В общем, баста! Вытряхивайся! Я в парк еду!

— В какой парк?

— В шестой!

— Ну и чудесно. Я поеду в парк вместе с вами. Прямо к начальнику парка…

И, наверное, лицо мое приняло в этот момент столь воинственное выражение, что таксист вдруг улыбнулся.

— Ну чего расшумелись-то? Чего расшумелись? Со всяким бывает… Вам хорошо… Сели, поехали. А покатались бы на моем месте, в моем положении…

И пока он вез меня на двадцать копеек, а точнее, на сорок три (но кто считает!), он рассказал мне и про план, и про бензин, и про скаты, и про запчасти, и про сволочь сменщика, и про многое другое, не менее интересное.

А на прощание сказал:

— Весь день сегодня кувырком. Утром вез какую-то официантку. Ну сами понимаете, когда не в настроении… Вчера вечером забрал костюм, кстати, из этого вот комбината. Прожгли! Ну и наорал на нее ни за что. В общем, извините…

Я вышел из такси и, прикрывая стыд и срам, вошел в комбинат бытового обслуживания.

Снял брюки. Получил пижаму. Пижаму?! Какие-то волосатые футбольные трусы образца 1946 года! Я спросил, нет ли у них гетров и бутс. Пусть лучше думают, что я футболист, чем сбежавший из сумасшедшего дома…

— Остряк нашелся! Небось не на свидание пришел!..

Убедительно. Действительно не на свидание. Действительно остряк нашелся…

От 12.00 до 15.30. Воскресенье

Седьмой раз пересмотрел «Огонек» № 12 за позапрошлый год[6].

Спросил, скоро ли.

Получил ответ: «Поймите, товарищ, что:

а) вас много, а мы одни,

б) мы хотим, чтоб было хорошо[7],

в) тут машинной штопкой не отделаешься. Тут нужна фигурная,

г) поспешишь — людей насмешишь,

д) мы тоже люди,

е) не нравится — уходите,

ж) ваш мастер себя плохо чувствует. Вчера вот так поторопился — одному клиенту костюм прожег…

з) и кое-что еще…»

Надевая брюки, я спросил мастера, по какой причине он прожег вчера костюм одному клиенту.

— И не спрашивайте… В обеденный перерыв пошел в кафе на углу. Прождал весь перерыв, съел холодный суп, да меня же и облаяли. Опоздал на работу… Впопыхах и сжег…

Я почувствовал, что попал в какой-то порочный круг, где каждый составляющий звено заколдованной цепи логично оправдывает свое наплевательское отношение к другому.

Воображение понесло меня далеко-далеко, быть может, даже за пределы дозволенного.

…Тысяча девятьсот тридцать третий год. В одном из родильных домов города Киева рождаюсь Я. Акушерка роняет меня на пол. Оправдание: «Понимаете, муж у меня вчера напился. Всю ночь отхаживала. С утра руки дрожали. Всякое бывает… Я ведь живой человек».

А Я обречен всю жизнь быть кретином. Но дело исправляет молоденькая медсестра, которая, торопясь на свидание, путает бирки (все-таки первое свидание, надо же понимать). Моя мать вскармливает и растит крепкого мальчугана с моей фамилией, именем и отчеством. Но для нее это Я.

Я, кретин, получаю имя и фамилию того крепкого мальчугана. Период детства вплоть до окончания десятилетки проходит без осложнений, потому что родители в отношении детей всегда профессионалы.

На выпускных экзаменах по физике Я (ОН) получаю «тройку», так как у экзаменатора изжога.

ОН (Я) получает «пятерку» на ровном месте, так как накануне экзаменатору вручили «Знак почета»…(Экзаменаторы тоже люди.)

Идут годы… ОН (Я) и Я (ОН), заболеваем одной и той же тяжелой инфекционной болезнью. ОН (Я) умирает, а Я (ОН) в это время просто сплю. Врачиха, в расстроенных чувствах (от нее муж маханул к другой, путает историю болезни. В результате хоронят ЕГО (ЕГО), я живым остаюсь Я (Я).

И именно меня (меня) настигает сегодняшнее воскресенье.

Тут я вспомнил, что сегодня воскресенье, что уже половина четвертого, что я устал, что у меня болит голова.

Я поплелся домой и решил написать про это воскресенье[8].