Четверо за спиной

Воевода делает несколько круговых движений кистью и стремительно бросается в атаку. Несмотря на его крупные габариты, двигается он удивительно легко и быстро. Я понимаю, что передо мной действительно грозный противник, закаленный в боях, а не в турнирных поединках. Да, могу перейти на рукопашку, но гордость не позволяет. Хочу победить его тем оружием, которым он владеет. Но, как, черт возьми, он им владеет! Злюсь и восхищаюсь одновременно. Ухожу в глухую защиту. Слышен только стук мечей и наше тяжелое дыхание. Высматриваю возможность для атаки и не вижу, он закрывается наглухо. Кажется, что его руки везде, предугадывают мои намерения до того, как я их осуществлю.

Вдруг, нахожу маленькую лазейку в его защите, мгновенно бросаюсь в атаку. Второго шанса не будет. Мы оказываемся почти вплотную друг к другу, передо мной возникает его лицо в перекрестье мечей. Он, как и я, понимает, что в прямом столкновении силой рук мне не победить. В горящих льдистых глазах появляется торжество. Ну нет! Понимаю, что хочу стереть эту самодовольную ухмылку любой ценой.

Встаю на цыпочки и молниеносным броском целую противника в губы. Короткая борода приятно щекотнула щеки. На мгновение, всего на короткое мгновение от отвлекается. Но мне этого хватает, чтобы нанести удар по причинному месту и тут же подсечкой ноги уронить противника оземь. С глухим раздосадованным рыком Беригор падает. Вид поверженного противника приводит меня в чувство. Мне тут же становится стыдно за нечестную победу.

Глава 9 (Беригор)

Ох, и знал бы кто, как не хотелось мне идти на этот пир! Глухая злоба ворочалась внутри, что ради этой пришлой бабы князь целый пир закатывает. Словно не гостья, а зазноба его долгожданная приехала.

Еще давеча, наблюдая как она с отроками занималась, ярился немеряно. От того, как бесстыже себя вела. То тронет кого из них за руку, то за плечо. А еще и приседала да наклонялась по-всякому, от чего рубаха ее задиралась, обнажая обтянутые портками ягодицы. И взгляды мои ловила и ухмылялась так снисходительно, мол любуйся. Не светит тебе ничего. Больно надо!

А юнцы эти вертятся вокруг нее, в рот заглядывают. Одно слово – отроки, а на деле – лбы здоровые, все в брачную пору вошли. А в такие-то годы нутро кипит от похоти. И хоть никому из них она не позволяла ничего, осаживая даже взглядом, понимал он об чем их мысли. Как бы сорвать с нее эту одежду срамную и оказаться меж ног ее длинных. Чтоб обвилась лозою и призывно терлась грудью, шепча слова жаркие да нескромные. Тьфу ты! Ох, доиграется гостья княжеская, точно снасильничает кто-то. Какой мужик удержится, когда баба перед ним так бедрами зазывно виляет?

Чтоб не смотреть на эту срамоту ушел вон со двора. Маялся как медведь-шатун да и решил к князю зайти, ежели друг не занят. Может отправит куда с поручением, подальше отседова. Только вошел, а Велеслав зол как вепрь, глазами зыркает.

– Ты-то мне и нужен. За мной ступай.

Выходим вместе во двор, князь тут же к стражникам. И быстро так, будто торопится. Да что случилось-то?

– Куда ушла гостья моя? Что гридней учит?

– Не ведаем. Она с Добрыней, сыном Данилы-кхмета ушла, – испугано тараща глаза выпалил один из воинов.

– Кто бы сомневался, – бурчу я.

– Молча ушла?

– Они что-то про кузню говорили, про Рубана, кажись, – выдавил из себя второй.

– Коня мне! – князь рявкает, – со мной поедешь. Чую, что вляпается моя гостья в беду.

– Она и есть главный бедоносец.

До лавки коваля летим так, словно за нами злые духи гонятся. И где это видано, чтоб сам князь так за бабой бегал? Точно, ведьма она! Едва подъехали, смотрим – отрок Добрыня мнется у входа. Нервный, кулаки сжимает, ерошит голову кудрявую.

– Ну точно, там она, – говорю я.

Слезаем с коней и заходим внутрь. И кто бы сомневался, что она с кузнецом сцепится. Наверняка язык свой змеиный удержать не смогла. Но князь тут же бросается на ее защиту, да спиной закрывает, аки горлицу. А еще и отчитал старого мастера так, что тот в ногах валяться начал, пощады прося. Хотя, должное надо отдать: другая бы баба позлобничала над униженным, а эта не стала. Но руку так по-хозяйски на плечо Велеслава положила, что от наглости ее, я едва как дышать не забыл. А князь ей слова поперек не сказал, и как вышли – самочинно на своего коня посадил да сам позади сел. Ох, точно собралась эта пришлая князя окрутить да княгиней стать. Может у себя на родине нищенкой последней была, а тут в шелках да в жемчуге ходить будет. И ухмыляться своей улыбкой, мол нос всем утерла. Сил смотреть на это непотребство у меня не было. Сослался на дела, да и возвернул коня в другую сторону.

На пир приехал тоже не в духе. Ежели бы не приказ князя – ноги б моей тут не было. Сел с краю, чтоб подальше от «этой», даже имени ее называть не след. Посидеть хотел недолга да и уйти, чтоб торжества в глазах топазовых не видеть. А зашла она – и сердце удар пропустило. Да потом забилось, словно птица в силках.