Четвертая масть

— Нормально всё, идем к метро, скоро уже доберемся. Не волнуйся, ещё час максимум — и будем дома. Ну а там… посмотрим, что можно сделать.

— Вы не ввязывайтесь никуда, ладно?

— Обещаю!

Я повесил трубку и задумчиво посмотрел на аппарат.

— Что там? Мать что-то сказала?

— Нет, — я помотал головой. — Кажется, она не в курсе была, так что вы оказались правы. Зато теперь именно она сможет сообщить своим подружкам самые свежие новости, прямо из центра событий. Там другая проблема — мать той убитой девушки купила билеты и собирается завтра прилететь. Её надо встречать, но как это сделать в такой обстановке — без понятия.

Я выразительно посмотрел на продолжавшую ползти в центр ленту боевых машин и грузовиков. Я не знал, сколько их уже проехало, но тут явно было больше батальона или даже полка — скорее всего, через Ходынку перебрасывали несколько мотострелковых дивизий. В памяти всплыл почти забытый факт, что в каждой такой дивизии имелся и танковый полк, но я напрочь позабыл, способны ли были советские транспортники перевозить ещё и танки. У десантников имелась какая-то своя техника, а вот у мотострелков всё было полноразмерное и тяжелое. Впрочем, для переворота или защиты от него танки, наверное, лишнее — достаточно бронетранспортеров и приданной дивизии артиллерии. Некоторые грузовики, кстати, тащили какие-то низенькие пушки — какие именно, я не знал, но для подавления возможных очагов сопротивления их должно было хватить.

— Ты же сказал только что, что до завтра уйма времени, — ядовито напомнил мне Александр Васильевич. — Когда-то и я так думал… сейчас уже не уверен, слишком много всего в жизни повидал.

— Хоть вы не издевайтесь… Ладно, пойдем к метро… о, кажется, парад заканчивается.

Мы оба посмотрели на проспект.

Войсковые колонны выезжали с Ходынского поля чуть дальше в область — и их поток наконец иссяк. Последней шла какая-то странная бронированная машина, похожая на броневики времен Великой Отечественной — или на большой шестиколесный джип более поздних времен. Люк на крыше был открыт, и у грозного даже на вид пулемета застыл стрелок. Такую колымагу я видел впервые[7].

— Наверное, время нужно, чтобы следующих распределить, — Александр Васильевич выразительно глянул в небо, где кружилось ещё несколько транспортных самолетов. — Но ты прав, пошли.

— Ох… постойте, — я как-то неловко дернулся, попытавшись начать движение. — Я же хотел тому старику позвонить… ну, вы помните, я рассказывал, который с машиной нас в Анапу отправил.

— Конечно, — он кивнул.

— Правда, за билеты теперь можно не беспокоиться, но, думаю, он подскажет, как встретить нужного человека в аэропорту в наши неспокойные времена. И что-то мне подсказывает, что нам в любом случае потребуется помощь после — надо же как-то организовать отправку тела той девушки на её родину. Я вот ничего про это не знаю…

— Я тоже… — задумчиво пробормотал Александр Васильевич. — Бог миловал. Ладно, звони своему старику, может, действительно даст какой разумный совет.

* * *

Пока я слушал гудки телефона в квартире на Хользунова, идея созвониться с Михаилом Сергеевичем перестала мне нравиться, и я почти молил всех богов, чтобы его не оказалось дома. Я не представлял, как начну жаловаться на свои проблемы человеку, который стал одним из тех, кто замыслил целый государственный переворот — наверняка у него голова была занята совсем другим, и проблемы вывоза пассажиров из «Домодедова» или транспортировки тела какой-то девушки сейчас были ему не нужны. Но я честно подождал с полминуты и с облегчением повесил трубку.

— Не отвечает?

— Нет… наверное, на работе… или на даче? — зачем-то сказал я. — На работу не буду, там он, скорее всего, занят, но попробую на дачу…

Всё это у меня вырвалось само собой, помимо моего желания. Я с обреченным видом набрал номер домика на Соколе — и ответ последовал незамедлительно.

— Да, слушаю, Смиртюков у аппарата, — сказал хорошо знакомый мне чуточку скрипучий голос. — Говорите быстрее.

— Михаил Сергеевич, это Егор… Егор Серов.

— А, Егор… — я по голосу почувствовал, что старик расслабился — видимо, он ждал совсем иных известий от совсем иных людей. — У тебя что-то срочное? Мне должны позвонить.

— Сложно сказать, Михаил Сергеевич… — сказал я. — Мы с отцом моей невесты сейчас на Ленинградском проспекте, напротив Ходынки. Валентин меня предупреждал о том, что ожидается, но я не думал, что всё произойдет уже сегодня. Или это… хмм… оппоненты подсуетились? Тут пара дивизий наберется, наверное.

В трубке наступило какое-то густое и неприятное молчание.

— Валя всё-таки тебе открылся… Я ему не советовал, но он взрослый человек, сам в состоянии решить, что хорошо, а что плохо. Вот что… Егор… сколько вам добираться до меня? За полчаса управитесь?

— Да, — ответил я без раздумий.