Четвертая масть

В понедельник вся наша недосемья проснулась очень рано. У меня была веская причина для этого — видимо, во сне я неудачно повернулся и потревожил рану. Я не стал спрашивать, почему встали и остальные — наверняка у них были собственные раны, которые можно было разбередить. К восьми утра мы все собрались на кухне — начиналось вещание Первой программы ЦТ, и надо было понять, что нас ждет сегодня.

Телевизионщики удивили нас сразу. Обычно в будние дни эфир стартовал с получасового «Времени» — удои, покосы, урожаи, выплавка миллионов тонн чугуна и прочие радости советского быта, самое то, чтобы взбодрить народ перед работой. Но не в этот раз. Новостную программу заменило «Футбольное обозрение», посвященное прошедшему туру чемпионата СССР — комментатор слегка нервничал и косил глазами куда-то вбок, но про результаты матчей и забитые голы говорил уверенно. Там показали даже панораму стадиона «Динамо» и второй мяч, который закатили в ворота ЦСКА футболисты «Нефтчи».

Затем началась не менее странная «Хореографическая фантазия» — какой-то небольшой танцевальный этюд, который шел в записи. И ещё более короткая документалка с безумным названием «И радоваться осени своей», которая на поверку оказалась посвящена проблемам старения советских людей.

Ну а в девять часов утра на экранах появился Владимир Иванович Долгих. Я его знал относительно хорошо. В первой жизни он мне запомнился на пару с Капитоновым по встречам иностранных делегаций в аэропортах, а уже во второй эта фамилия не раз попадалась мне во время моих библиотечных изысканий. В первую очередь — по той комиссии, которую пару лет назад организовал Андропов, где Долгих и будущий премьер Рыжков под руководством Горбачева пытались понять страну, в которой они жили. Впрочем, конкретно к этому человеку у меня особых претензий из-за моего послезнания не было — судя по всему, в число прорабов перестройки Долгих не взяли, и страну разваливали совсем другие люди. Он же был, похоже, одним из немногих секретарей ЦК, которые хоть как-то знакомы с реальной работой не на словах, а на деле — поднял Норильск, а потом и Красноярский край, заведовал в ЦК отделом тяжёлой промышленности и энергетики. В общем, был в курсе проблем страны и, наверное, умел их разрешать. Правда, к реальной власти его не подпускали — Долгих ещё с брежневских времен был кандидатом в члены Политбюро, но полноценным членом так пока и не стал. И, видимо, решил, что терять нечего — а потому примкнул к заговорщикам.

Дело в том, что его появление на экране было сделано в рамках какого-то нового формата советского телевидения — что-то типа «Вестника „Г.К.Ч.П.“». Женщина-ведущая представила своего собеседника как одного из членов этого органа, а потом начала задавать тщательно согласованные вопросы из серии «как вам удается быть таким красивым, умным и решительным». Долгих говорил бойко, но его ответы полностью укладывались в те указы, законы и заявления, которые вчера вся страна прочитала в экстренном выпуске «Правды». Никакой отсебятины — только официально утвержденные документы.

Впрочем, я не мог не признать, что это было сделано даже красиво. После вчерашнего балета с сухими заявлениями, которые зачитывали насмерть перепуганные дикторши, такой подход к подаче информации выглядел как глоток свежего воздуха. Я смотрел на остальных зрителей, собравшихся на нашей кухне — и понимал, что люди, не имевшие закалки переизбытком информации всемирного интернета, слушают этого Долгих как пророка, и им всё равно, что он повторяет своими словами то, что они уже слышали или читали.

Я был вынужден признать, что это был очень сильный ход со стороны «Г.К.Ч.П.».

К тому же Долгих был относительно молод — ему только в этом году исполнилось шестьдесят лет, что смотрелось очень выигрышно на фоне совершенно больных Брежнева, Андропова или даже Черненко. Кстати, про судьбу бывшего — а в этом я уже не сомневался — Генсека Долгих не сказал ни слова, лишь повторил уже известный пассаж про состояние здоровья, которое пока не позволяет верному сыну партии выполнять свои обязанности.

И лишь под самый финал длинного, часового интервью ведущая задала вопрос, который можно было назвать актуальным для всей страны.

— Владимир Иванович, а надолго планируется чрезвычайное положение?

В принципе, Долгих мог и тут ответить по писаному — мол, полгода, как и сказано в указе, а там как кривая вывезет. Но он внезапно изменил сценарий.

— Я думаю, что два-три дня, — сказал он. — Вряд ли потребуется больше времени.

Он не сказал, для чего могло потребоваться больше времени, но никто, кажется, и не заметил этого. Елизавета Петровна, Александр Васильевич и даже Алла сразу принялись обсуждать «два-три дня», забыв про всё остальное.

* * *

— Мои коллеги о нем отзывались очень положительно, — вдруг сказал Александр Васильевич.

— О ком? — уточнил я.