Четвертая масть

Импровизировал я минут пять, и мои потуги никого не впечатлили — даже меня самого. Я понимал, что по-хорошему нужна предварительная разведка местности — ознакомиться, например, с планировкой того дома, в который я собирался вламываться, да и просто убедиться, что моя цель находится именно там и не устроила мне вполне вероятную засаду. К тому же Боб мог быть и не один — у него наверняка было множество знакомых, которые при виде ножа могли и согласиться совершить небольшой налет на мирно спящую квартиру. В общем, я точно знал, что не продумал будущую авантюру, но отважно пытался излагать, как я перескочу забор, вломлюсь в дом, ослеплю врага световухой, а потом оглушу ломиком или цепью.

Но слушали меня внимательно — в том числе и Валентин.

— Мне всё ясно, молодой человек, — Михаил Сергеевич был откровенно недоволен. — Продемонстрируйте нам оружие, с которым вы собрались на эту, с позволения сказать, операцию.

Я ещё раз мысленно вздохнул, открыл свою сумку, поискал глазами свободную поверхность — и выложил на ближайший табурет всё, что притащил с собой. В том числе там оказалась и папка с документами, на которую в первую очередь и обратил внимание старик.

— Это что? — спросил он, указав на неё пальцем.

— Документы мои, — пробурчал я. — Для перевода в другой институт. Не успел закончить это дело, с собой взял для маскировки.

— Что ж… хоть об этом ты подумал. Валя, что скажешь?

Тот осмотрел мой арсенал с сильным сомнением во взгляде.

— А что тут скажешь… Штуки смертоносные при определенных условиях, но для настоящего боя почти непригодные. Детский сад, штаны на лямках. Правда, половина этого добра тянет на статью двести восемнадцатую УК РСФСР, а это до пяти лет лишения свободы. Вторая половина, кстати, это часть вторая той же статьи, но по ней предусмотрено до двух лет. Эх, Егор, видимо, зря я тогда вмешался, ничего ты из того случая не вынес полезного. А так посидел бы в тишине и покое с полгодика — глядишь и в ум пришел.

Мне было дико стыдно. Но не из-за слов Валентина, не из-за осуждающего взгляда Михаила Сергеевича и даже не из-за какого-то неуместно-веселого вида приткнувшегося тут же в углу Андрюши. А из-за того, что мне приходилось краснеть тут, как ребенку, а не вступать в смертельное противостояние с Бобом в соседнем доме. «Возможно, если бы я решительно отказал Алле…», — мелькнула у меня мысль.

— Егор, ты меня слушаешь? — спросил Валентин.

— А смысл? — огрызнулся я. — Сейчас вы ещё с часик надо мной поиздеваетесь, Боб уйдет — и всё, дальше гонка, кто быстрее успеет к нашей квартире. Я, конечно, позвоню, предупрежу отца Аллы и её бабушку, но не знаю, как они продержатся против этого зверя. А он зверь, самый натуральный — я это точно знаю, я ему в глаза смотрел. Может, он и сбежал от медведя в тайге, но рассудком точно повредился. Так что извините, но я пойду. И добро своё… на пять лет лишения свободы… прихвачу. Только Аллу пока не пускайте, а то я вижу — она уже готова в меня вцепиться…

Алла на самом деле была уже на грани истерики — другие этого пока не замечали, но для меня она была как открытая книга, и я читал её состояния очень хорошо. Она была готова прыгнуть на меня и вцепиться так, чтобы я не смог никуда уйти — до неё наконец дошло, во что я опять ввязался, и как это может для меня закончиться.

Я подошел к табуретке и начал складывать свои прибамбасы обратно в сумку.

— Браво, — Михаил Сергеевич изобразил хлопок. — Браво, Егор. Вот этого я от тебя ждал — четкого понимания, чего ты хочешь и что собираешься делать. Жаль, что у тебя нет плана, как ты будешь вести эту битву… Это означает… Валя, что это означает?

— Что он может проиграть, — эхом отозвался тот.

— Верно. Ты, Егор, можешь проиграть. И тогда этот человек, против которого ты собираешься выйти, придет за твоей невестой — и ему уже никто не помешает сделать то, что он задумал.

— Мне будет всё равно… — мрачно ответил я. — Вряд ли он оставит меня в живых. А об Алле, надеюсь, вы хоть как-то позаботитесь. Просить не прошу, но — надеюсь.

Михаил Сергеевич помолчал.

— Резонно, — произнес он. — Мне понравилось, как она относится к моим поручениям, и мне не хотелось бы искать нового переводчика с немецкого. Так что да, я бы ей помог. И Валя, думаю, тоже, тем более у него теперь появились дополнительные… хмм… возможности.

«Недокументированные», невпопад подумал я.

— За это благодарю, — я изобразил поклон. — Спасибо. И не поминайте лихом.

Я подхватил сумку на плечо и двинулся на выход. Алла рванулась было за мной — но её очень крепко придержал за плечо неожиданно возникший рядом с ней Андрюша.

— Пусти! — завопила она так громко, что Михаил Сергеевич поморщился.

— Егор, — позвал он, и я остановился в дверях. — Не спеши. Я не договорил.

Я повернулся, показывая всем своим видом, что делаю это лишь из уважения к его сединам.

— Я весь внимание.