Четвертая мировая война. Будущее уже рядом

Более того, скажу: мы-то сами не видим то, что, как нам кажется, мы видим. Мы «видим» активность своих кортикальных колонок, а не фактические объекты перед собой — в этом правда. Даже при пристальном взгляде на внешний относительно нас объект мы имеем дело лишь с его реконструкций внутри нашего мозга.

По крайней мере, наша зрительная кора, используя последовательность «изображений», создаваемых при помощи саккад[28], как минимум, затирает «слепое пятно». Хотя есть основания думать, что мы в принципе видим то, что помним, а не то, что воспринимаем (но это уже, на общем фоне, малозначительные детали).

Человечество долго пыталось освоить воздухоплавание, пытаясь подражать птицам. Как известно, это ничем хорошим не закончилось. Но разве мы не умеем летать? Я сейчас нахожусь в Греции и могу поклясться, что я сюда прилетел. Да, я не махал крыльями, и устройство, которое меня доставило сюда из Петербурга, ничем не махало.

Нет, я просто прилетел в Грецию по-другому — не так, как птицы. Но я точно сделал это лучше — быстрее, безопаснее и комфортнее. Чем птица лучше? Или чем лучше способ её полёта? Так мы с нашим зрением — носимся, словно с писаной торбой, а искусственный интеллект тем временем видит всё лучше и лучше.

«Многослойная сеть интуитивна, поскольку соответствует обычным этапам работы, когда мы начинаем с сырых данных и постепенно переходим к всё более сложным преобразованиям, пока не получим абстрактное представление в качестве выходного результата.

Например, при распознавании изображений мы используем пиксели в качестве базовых входных данных и качестве входных данных для первого слоя. Нейроны следующего слоя комбинируют их для выявления основных дескрипторов изображения, например штрихов и краёв различных ориентаций. Следующий слой комбинирует их в более длинные линии, арки и углы. На последующих слоях выявляются более сложные формы — окружности, квадраты и так далее. Они, в свою очередь, объединяются на других обрабатывающих слоях для представления объектов, которые мы желаем распознать, например лиц или цифр, написанных от руки».

ЭТЕМ АЙПАЛДИН, профессор Департамента компьютерного инжиниринга Bogazigi University в Стамбуле

Итак, что же такое интеллект? Мы привычно считаем, что это языковые конструкции, знаковые системы, размышления на уровне анализа и синтеза, высокие степени абстракции и т. д. Но это то, что мы думаем об интеллекте, а вовсе не то, что он представляет собой на самом деле.

Как мы теперь знаем благодаря современным нейрофизиологическим исследованиям, наше с вами мышление протекает на неосознанном уровне, само по себе: наши колонки дружно производят некий продукт, а мы лишь потом узнаём, что они там себе (точнее, нам) «надумали».

Мозг — как большой расчётный центр — принимает все решения раньше, нежели об этом узнаёт наше сознание. Наше сознание лишь озвучивает для нас эти его решения, присваивает их себе. И это доказано уже не только в знаменитом «эксперименте Либета», наделавшем столько шума, но, например, и в относительно недавнем исследовании Института когнитивной психологии и нейрофизиологии им. Макса Планка в Лейпциге.

Если Бенджамин Либит с помощью ЭЭГ мог лишь за 0,5 секунды предсказать действие своих испытуемых, то с помощью фМРТ (функциональной магнитно-резонансной томографии) сознательное решение, о котором человек ещё не знает, но которое он точно «примет», учёные из Лейпцига могут предсказывать уже за 7–10 секунд.

Причём если речь идёт об относительно простой задаче (например, о решении человека пошевелить рукой), то учёным для точного прогноза достаточно оценить работу всего лишь 256 нейронов[29].